Роковое чувство (СИ)

— Хочешь совет, Катце? — скривился Рики и, встретив заинтересованный взгляд, спокойно сказал: — Прими холодный душ… Протрезветь помогает.

Рики просто развернулся и ушел, оставив Катце наедине со своими проблемами.

* * *

Сунув руки в карманы и с тлеющей сигаретой в зубах, Катце брел по Оранжевой дороге. На пути иногда попадался мусор или мелкие камешки, которые монгрел безразлично пинал в сторону, продолжая скользить задумчивым взглядом по разбитому асфальту. Эти частые вечерние прогулки уже вошли в привычку. С тех пор, как дилер видел Рауля в последний раз, прошло несколько месяцев — все это время Катце работал, как одержимый, отчего счета Ясона Минка внушительно пополнились. Это был единственный способ забыться — не вспоминать. Иногда монгрел изводил себя до полного изнеможения — так, что сил оставалось только доползти до дивана.

Тем не менее, боль и тоска не покинули его — словно всегда ходили рядом, выжидая свободной минутки для новых пыток. Монгрел в конец извелся — и свидетельством тому было его странное задумчивое поведение. За последние две недели его трижды чуть не сбила машина — только потому, что он обзавелся привычкой — переходя улицу не смотреть по сторонам. Он слишком часто слышал в свой адрес: «Придурок, смотри на дорогу!» или «Ты псих? Жить надоело?! Надоело, иди — удавись!» Катце никак не реагировал на эти вопли, что злило горе-водителей еще больше. Если работы не было, монгрел покидал свой подвал и бесцельно бродил по улицам Кереса, не взяв с собой оружия. К несчастью в этом богом забытом месте его знала «каждая собака». Катце неосознанно искал смерти — даже, когда он чистил бластер, то не удосуживался активировать предохранитель, или хотя бы, не держать его дулом к себе. А вот сама смерть, похоже, была очень занята, и ей — как и Раулю Эму — не было до Катце никакого дела. Мысли о самоубийстве в голову не приходили — Катце считал это слабостью, а ему сейчас нужно было быть сильным — просто пережить. Получалось без изящества и из ряда вон — плохо. Его любовь к Раулю за последние месяцы изменилась — стала другой, и Катце отчетливо осознавал это. Он больше не терзался чувством ревности к Стоуну, не злился на Эма ни за сломанную руку, ни за сломанную жизнь. Катце словно прозрел — ясные мысли и странное желание: «Если Ему хорошо — пусть делает, что хочет». Это было не безразличие, а почти цель собственного существования. Сейчас, вспомнив, как Второй Консул Амои впервые напоил его афродизиаком, Катце отчего-то улыбнулся.

Тихое шуршание гравия от потока теплого воздуха аэромобиля отвлекло от мыслей о любимом Блонди.

Черная лакированная машина притормозила, едва поравнявшись с монгрелом задней дверцей — они остановились одновременно. Тонированное стекло опустилось почти с музыкальным скрипом — запах дорогого парфюма и конфет потянулся наружу. В машине было темно, и Катце не мог толком разглядеть человека, сидящего внутри.

— Господин Катце? — мягкий насмешливый голос.

— Да.

— Садитесь в машину, у меня есть для вас ценная информация.

Замок щелкнул, дверь приоткрылась — словно уже не приглашение, а приказ.

— С кем имею честь разговаривать? — Катце особо не торопился выполнять просьбу. С заднего сидения аэромобиля на него смотрел брюнет лет тридцати, с серыми глазами. Пожалуй, его можно было назвать симпатичным, если бы не острый прямой нос, явно не гармонирующий со сглаженным подбородком и широкими скулами. Незнакомец был одет в очень дорогой костюм, в руках держал деревянную трость с круглым набалдашником — вальяжная поза предавала ему вид человека самоуверенного и наглого.

— Мое имя вам ничего не скажет, — приветливо улыбнулся незнакомец. — А вот кое-что любопытное о Консуле Амои вы узнать можете… Разумеется при определенных условиях.

Упоминание о Блонди Катце не понравилось — монгрел насторожился. Поразмыслив с минуту, дилер не выдержал и, позволив своему любопытству взять верх, сел в машину.

— Вот и прекрасно, — ехидная улыбка начинала раздражать. — Люблю деловых людей… Трогай!

Шофер, чье лицо невозможно было разглядеть за ширмой, нажал на газ, направляя аэромобиль в сторону Мидаса. — Хотите чего-нибудь выпить, Катце?

— Давайте — к делу, — монгрел нахмурился и вытащил сигарету изо рта.

— Что ж, как скажете…

Люди смотрели друг на друга — изучая и выискивая слабые места оппонента. Напряжение ощущалось во всем: в движениях, в словах, в самом воздухе.

— У меня есть информация, которую я хотел бы продать. Поразмыслив, я пришел к выводу, что лучшего покупателя, чем вы мне не найти.

— Что за информация?

— О покушении, — ухмылка и пауза, — на Консула Амои.

У Катце в груди похолодело, и все же:

— Вы блефуете, — почти безразлично. — Даже если это — правда, я слабо представляю себе человека, который отважится на такое. Это невозможно.

— Что невозможно человеку, под силу организации, господин Катце, — невозмутимо. — Эта организация вам известна очень хорошо.

— Кто вы?