Роковое наследие

— А не пошел бы ты со своими теориями! — разозлилась Анаис. — Как же вы все меня достали!

Тамерон замер с сапогом в руке, посмотрел по сторонам, разыскивая тех негодяев, которые с ним конкурируют, но никого не обнаружил.

— Значит, я угадал, — расплылся он в самодовольной улыбке, но тут же нахмурился. — Что ж, даже если я был твоей минутной прихотью, мне не на что жаловаться. Но я не теряю надежды. Одно время я увлекался теологической литературой, наверное, в противовес желанию отца сделать из меня мага.

Тамерон присел на камень и, энергично размахивая сапогом, продолжил.

— Так вот, в крючкотворстве жрецов я обнаружил массу толкований каждого из постулатов. Например, преподобный Китарус Оротон относительно заповеди «Любовь — опасный грех, самая губительная из страстей» писал в своих знаменитых проповедях: «Никто и никогда не сможет обеспечить ваше счастье, благополучие, подарить вам любовь и радость, потому что даже самые близкие любят вас по-своему, а не по-вашему. Они могут дать лишь ту любовь, которую чувствуют, и вовсе не факт, что это именно то, что вам требуется. Не нужно становиться зависимыми от любви, ибо это может наполнить скорбью ваше сердце и душу, что повлечет за собой иную крайность — ненависть. И то, и другое мешает вашему разуму воспринимать окружающую действительность таковой, какова она есть. Но если любовь к мужчине или к женщине застигла вас врасплох — дарите ее щедро, ничего не ожидая взамен, и будьте готовы к тому, что она пройдет, а выздоровление может оказаться болезненным. Ибо любовь есть болезнь. Ортодоксы-нэреиты могут счесть меня отступником, но я сошлюсь на исследования магов-лекарей, которые доказали, что по химическому составу кровь влюбленного человека идентична крови психического больного. Молите Нэре ниспослать вам просветление и простить за грех, избежать которого слабый человек не в силах», — наизусть продекламировал Тамерон.

— И много жреческих трудов ты выучил? — спросила Анаис, стараясь не выдать своего удивления.

— Только те, которые особенно понравились, — улыбнулся Тамерон. — Надеюсь, ты уловила основную мысль?

— О, да! Любовь — это психическая болезнь.

— Я имел в виду: если любовь застигла вас врасплох — дарите ее щедро, ничего не ожидая взамен…

— Кроме неприятностей, — закончила фразу Анаис.

— С тобой невозможно разговаривать, — покачал он головой. — Тешу себя надеждой, что однажды ты изменишь свое мнение. — Тамерон попытался втиснуть ногу в сапог. — Вот демон! Они мне малы! У тебя какой размер? — поинтересовался он. — Понял, не дурак, — правильно оценил он взгляд Анаис и зашвырнул сапоги в кусты.

— А что мы скажем актерам? — вдруг забеспокоился он.

— Понятия не имею, — пожала плечами Анаис и направилась к дому. Ей было совершенно безразлично, как Тамерон выпутается из сложившейся ситуации. — Помни одно: никаких упоминаний о том, кто я.

— Ясное дело, — отозвался менестрель. — Зачем пугать ни в чем не повинных людей?

На испепеляющий взгляд он ответил беззаботной улыбкой.

— Анаис, они ведь понятия не имеют, кто такие гереоны, но я, конечно же, не стану их просвещать… Неплохо бы переодеться во что-нибудь более подобающее.

Тамерон с озабоченным лицом пригладил блузку, которая топорщилась на обретшей первоначальный вид груди. Похоже, это волновало его куда больше, чем то, что его спутница — герея.

— В чулане стоит корзина с грязными мужскими шмотками, — сказала девушка и зашагала быстрее.

«Надеюсь, учителя не сильно оскорбит, что я отдаю его одежду Лебериусу».

* * *

В доме царил небывалый ажиотаж. Анаис замерла на пороге, увидев, что актеры обнаружили в стене тайник Эльтара. Как же она, будучи маленькой девочкой, мечтала в него заглянуть. Ей казалось, что там хранится нечто необыкновенное и очень важное, то, что учитель тщательно прячет от всего мира. Теперь, когда он умер, запирающее заклинание рассеялось. Анаис локтями растолкала актеров и с трепетом заглянула внутрь.

— Он пуст! — воскликнула она.

— В нем было только это, — сказал Илинкур и протянул ей лист. — Да еще одна сережка.

Он подал Анаис точную копию того украшения, которое она когда-то обнаружила в своей сумке, ползая по туннелям под замком Лебериусов.

— Не может быть, — прошептала Анаис.

Осторожно взяла сережку и пожелтевшие от времени рисунки, подумала: «Так вот что прятал Эльтар. Холодный Эльтар, неприступный Эльтар, строгий и безжалостный. Он прятал свои чувства. Когда учителю не спалось, он читал, что-то записывал и, как оказалось, неплохо рисовал».

Она перебирала листки, рассматривая лицо, которого не помнила. Катриона Атранкас исчезла из ее жизни, когда Анаис была очень маленькой. После смерти Эльтара она смогла взглянуть на нее глазами отца. Но воспоминания матери никогда не посещали ее разум, и это могло означать только одно: Катриона жива. Чем дольше Анаис вглядывалась в черты женщины на портретах, тем очевиднее становилось, что она ей кого-то напоминает.

Рисунки вновь пошли по кругу, переходя из рук в руки.

— Интересно, кто эта красавица, — сказал Фрад. — Я бы такую не упустил.

— Это моя мать, — раздалось за спинами.