Роковое наследие

В комнате царил художественный беспорядок: на спинке стула и на столе лежала одежда, повсюду валялись нотные листы. Складывалось впечатление, что хозяин только что вышел.

— Почему здесь не убирают? — удивилась Анаис.

— Нет нужды зря время тратить, — отмахнулся подросток. — Гостевых комнат в замке полно, а сюда никто не ходит.

На полке примостились несколько фолиантов по философии и теологии, но не было ни одной книги по магии. Девушка сделала шаг к давно примеченному зеркалу и зацепилась за что-то носком сапога. Наклонилась, подняла с пола рубашку из тончайшего ханутского шелка, не удержалась и понюхала. Одежда еще хранила запах владельца с нотками хвои и цитрусовых. «Дорогая туалетная вода», — оценила Анаис.

Она подошла к зеркалу и, словно испытывая собственное терпение, сначала перебрала пузырьки и флаконы, стоявшие на полке.

Девушка отвинчивала крышечки, принюхивалась к запахам и украдкой рассматривала свое отражение. Действительно, ни единой крапинки на идеально гладкой коже. К ее удовольствию, за компанию с веснушками исчезла и россыпь гадких прыщиков. «Так вот как платит Шшахар своему носителю. Знает, гад, чем подкупить! А вообще, надо меньше заглядывать в книжки о красоте, а то вырастит он мне полуметровые ресницы».

Анаис оторвалась от зеркала и глянула на паренька.

— А, — спохватился тот, — про господина Тамерона. Он плюнул на образование и заделался менестрелем. Бродит по свету. Магии он обучался из рук вон плохо, только и знал, что на лютне бренчать да песни петь. Одно время думали, что господин Тамерон станет жрецом, но из этого тоже ничего не вышло. И вот однажды…

Анаис поняла, что среди слуг этот Тамерон — неиссякаемая тема для сплетен, но ее гораздо больше интересовал Тарик.

— Эй, послушай, — прервала она словоизлияния паренька, — у меня еще полно работы, расскажи лучше не про паршивую овцу.

— Ладно, пошли дальше, — легко согласился он.

Девушка сама распахнула дверь комнаты господина Тарика. Книги, книги и еще раз книги. Она взяла первую попавшуюся, раскрыла наугад и замерла с открытым ртом над красочной картинкой. Паренек заглянул ей через плечо и охнул. Анаис захлопнула потрепанный фолиант, залилась румянцем.

— Господин Тарик большой любитель… э-э-э… женщин, — промямлил подросток, внимательно следя за тем, куда девушка положит книгу.

— Не сомневаюсь, — пробурчала Анаис, борясь с желанием пролистнуть еще пару страничек для общего образования и попутно рассматривая перспективу отправить увлекательное чтиво в камин, дабы не развращать малолетних.

— Но, кроме этого, господин Тарик большой маг, — с серьезным видом покивал парнишка.

— Значит, он в Эриде? — уточнила Анаис и положила книгу на полку.

— Ага, — кивнул подросток, жадно приглядываясь к засаленному томику. — Не всякому предлагают место в тамошней академии, — с гордостью заявил он.

— Отец, наверное, им гордится.

— Еще как!

— Спасибо за экскурсию, — поблагодарила Анаис. — Пора к делам возвращаться.

— А как насчет веснушек сестры?

— Видишь ли, дружок, у нас в Рипене веснушки сейчас в моде, вот мы их и рисуем где ни попадя. — Анаис развела руками. Затем понаблюдала за процессом вытягивания лица парнишки, усмехнувшись, потрепала его по щеке и ушла. Не стоило дожидаться, когда ее провожатый в красках представит себе все те места, где можно рисовать веснушки.

Девушка вернулась в келью, бросила на лежак ненавистную вышивку и села сверху. Нет, она вовсе не глумилась над великими заповедями Лита, просто выражала отношение к сложившейся ситуации. В таком положении Анаис провела около получаса, дожидаясь, когда солнечные лучи проникнут в скромное жилище, и она сможет приступить к работе при сносном освещении. Не сидеть же во дворе, бросая вызов нэреитскому обществу.

Бабушка Вергейра была большая искусница, и дело спорилось: вновь стежок за стежком ложились на канву. Когда Анаис вышла из транса, то с ужасом обнаружила в нижнем углу своего творения инициалы В. С. Н. А. Как, спрашивается, теперь объяснять, почему ее подпись так длинна и не соответствует имени Анаис Кхакай? Девушка провела пальцами по выпуклостям стежков. Вергейра Сирин Натэна Атранкас — вот что означала эта монограмма.

— Ну, спасибо, бабуля, — процедила Анаис сквозь зубы, — удружила.

Если бы камни замковой кладки умели говорить, много интересного узнали бы слушатели. Если бы Анаис прилегла в комнате менестреля, удивительные навестили бы ее сны. Придется мне исправить эту высшую несправедливость и поведать историю о братьях Лебериусах.

Тамерон

— Тамерон! — Окрик наставника заставил мальчика вздрогнуть. — О чем я только что говорил?

Букашка, ползущая по подоконнику, была куда интереснее того, что нудно излагал высокий, худой, злобный старик. Горошина пульсара пронеслась у плеча, подпалив очередную косичку. Мальчик беззвучно застонал.