Роковое наследие

Что там впереди за серой мглой? Неправда, что мы не знаем будущего, в скором времени распростертое на земле тело станет пиром для хищников. Герея достала из сумки флакон, отхлебнув зелья, чтобы поддержать силы, забралась в седло и поскакала сквозь белую муть, подгоняемая порывами ветра.

Через несколько часов она остановилась и развела погребальный костер для сына. Одурманенная снадобьем, она тупо смотрела, как пламя поглощает ее надежду, ее любовь, пожирает маленькое тельце того, кто должен был стать истинным посланцем, последним из Атранкасов. Но разве это важно. Догадывался ли учитель, что ребенок погибнет в ее чреве? Лгал ли он ей? Она могла спросить, но не захотела.

Очнись, Анаис, иначе замерзнешь, но еще быстрее до тебя доберутся хищники. Молодец, девочка, поднимайся. Поезжай на восток.

Когда забрезжило серое зимнее утро, герея соскользнула в снег возле охотничьей хижины и замерла темным комочком в сугробе. Колючая поземка кусала щеки, забиралась в рукава и за воротник. Ветер играл дверью покосившейся пристройки. Именно этот стук привлек внимание путницы, иначе жилье осталось бы незамеченным. Селлар потрусил к пристройке, учуяв запах сена, Анаис же собрала остатки сил, поднялась и ввалилась в сени.

Благодарение богам, там оказалось немного дров, чтобы протопить дом. Герею бил озноб. Трясущимися руками она набрала поленьев. Закоченевшие пальцы не слушались, а голова кружилась так, что казалось, будто под ногами палуба корабля, попавшего в шторм. Анаис пошатнулась, попятилась, чтобы удержать равновесие, и уперлась в дверь, что вела в дом. Та подалась, петли жалобно скрипнули.

Очнулась Анаис на полу, на грудь что-то давило. Она столкнула с себя поленья и расплакалась от бессилия и усталости. Через некоторое время, рассердившись на себя, поднялась, растопила печь и только после этого позволила себе рухнуть на лежак, в кучу старых пыльных шкур.

Она выпала из реальности, утратила ощущение времени, получив, наконец, возможность погрузиться в свое горе. Даже когда чувство самосохранения заставило ее отправиться на поиски пищи, она плохо соображала, где находится и что делает. Тогда Анаис впервые посмотрела на мир глазами Шшахара: в серой пелене она увидела темные стволы деревьев и то там, то сям пульсирующие сгустки красного цвета. Она попыталась прикоснуться к одному из них, что затаился почти у самых ног. Обжигающий холод снега привел Анаис в чувство, и моментально вернулось человеческое зрение. Она моргнула несколько раз, чтобы избавиться от наваждения. «Мыши под снегом, — пришла догадка. — Нет, я не настолько голодна». Через некоторое время Анаис набрела на заячьи следы. Шшахар услужливо предоставил ей свое видение мира. «Вот где ты спрятался, — с торжеством подумала Анаис, разглядев крупный пульсирующий сгусток. — Но у меня нет никакого оружия, — запоздало сообразила она. — Глупая. Оно мне не нужно». Внутри стало тепло, как от кружки горячего отвара, а сгусток поблек, судорожно дернулся и замер. Анаис испытала легкое головокружение. Она обошла ствол поваленного дерева и обнаружила зайца, его лапки конвульсивно подергивались.

Остаток зимы и начало весны Анаис провела точно в полусне, только с приходом тепла ощутив необходимость двигаться дальше.

Воровка

Дилижанс еле-еле полз по пыльному тракту среди выжженной солнцем степи. Не успел светозарный Лит скрыться за горизонтом, как темнота безраздельно завладела пространством. Пара каменных столбиков под крышей дилижанса, испускавших слабое свечение, только усиливала мрак за окнами.

Пассажиры готовились ко сну: убирали снедь в корзины, удобнее устраивались на жестких сидениях. Анаис пришлось туже затянуть пояс и целый день, проведенный в пути, усердно размышлять на отвлеченные темы, вдыхая запахи пищи. Она бы и сама с радостью провела время, как другие путешественники: мерно двигая челюстями, но… Всегда есть некое «но», которое нахально рушит планы и не позволяет осуществляться мечтам, даже таким простым, как о хлебе насущном. Демон с ним, с целым караваем, хотя бы горбушку сжевать. В животе у девушки громко и жалобно заурчало, от чего ее мысли обратились в неправедное русло. Корзины с остатками чужой трапезы так и напрашивались на незаконное вторжение. Нужно лишь дождаться, когда хозяева уснут.