Роковое наследство

В тот день, когда я заключил с ним соглашение, я подписал себе смертный приговор. Я помню, что я чувствовал тогда: мне казалось, что меня подстерегает какая-то опасность, но я смеялся над своими подозрениями. Мне хотелось все выяснить. Что в этом плохого? Я ведь не вор, я не стремился завладеть имуществом другого человека. Я просто хотел узнать...

– Да, я хотел узнать! – повторил Винсент. – Передо мной был ребус, и мне очень хотелось его разгадать. Я пытался бороться с этим желанием, но что из этого вышло? Оно лишь стало от этого еще сильнее, и это уже походило на безумие. Вместо того, чтобы наслаждаться нежданно-негаданно свалившимся на меня богатством, я занимаюсь весьма сомнительным делом, которое будет иметь для меня самые печальные последствия. Господи, ведь я своими руками рою себе могилу!

Винсент судорожно вцепился рукой в план, будто собирался разорвать его, однако не сделал этого. Он снова уставился на красную точку, постоянно притягивавшую его взгляд.

– Клад здесь! Я в этом уверен! – прошептал Карпантье. – Более того, я это знаю! Я его вижу!

Пес, мирно дремавший на полу, навострил уши. В этот момент в дверь постучали.

– В чем дело? – спросил Винсент, подскочив от неожиданности. – Что вам угодно, Робло?

– Пришли от вашего нотариуса, – раздался за дверью голос слуги.

– Меня нет дома, – резко проговорил Винсент. – Скажи, пусть придут в другой раз.

– Этот человек попросил, чтобы я сообщил вам его имя, – продолжал настаивать Робло.

– Мне все равно, какое у него имя! – гневно крикнул Карпантье.

Но Робло не унимался.

– Это господин Пиклюс, муж горничной госпожи графини, – доложил он. – Ну ладно, сейчас я скажу ему, что вас нет дома.

– Нет! Пусть войдет, – поспешно распорядился Винсент.

Он направился к двери и отодвинул засов.

Через несколько секунд появился господин Пиклюс.

Его нельзя было назвать красавцем-мужчиной, но у горничных бывают и более невзрачные мужья. К тому же звание клерка из конторы нотариуса еще никому не прибавляло респектабельности.

– Я заговорил о нотариусе для отвода глаз, – прямо с порога выпалил Пиклюс.

– Вы сильно опоздали, – сдержанно заметил Карпантье.

– Моя жена сказала мне, что «Охотники за Сокровищами» с удовольствием отдали бы пару тысяч франков тому, кто сообщил бы им, что вы усердно занимаетесь их делами, – спокойно заявил собеседник.

В ответ Винсент раскрыл свой бумажник, вытащил оттуда пятьсот франков и протянул Пиклюсу. Тот взял деньги и сел рядом с Карпантье.

– У меня чрезвычайно умная жена, – вновь заговорил клерк. – Еще она напомнила мне об одном старом человеке, который, не задумываясь, выложил бы целых десять тысяч франков, чтобы узнать сразу и о том, чем занимаетесь вы, и о том, что вытворяют «Охотники за Сокровищами».

XX НАВЯЗЧИВАЯ ИДЕЯ, ИЛИ КАК ЛЮДИ СХОДЯТ С УМА

Пора вкратце рассказать читателю, что происходило с Винсентом Карпантье в течение шести последних лет. К сожалению, в нашем мире гениальность и сумасшествие тесно связаны между собой. Почти все великие изобретатели были в той или иной степени поражены безумием, и наоборот: большинство сумасшедших обладает такими способностями, что во многом превосходит обычных, так называемых «нормальных» людей.

Одним словом, между каким-нибудь Христофором Колумбом и несчастным умалишенным, который всем твердит, что он – Иисус Христос или, скажем, Наполеон, гораздо больше общего, чем может показаться на первый взгляд.

Если вы будете говорить на эту тему с врачом, работающим в сумасшедшем доме, доктор скажет вам, что его пациенты, как правило, могут великолепно рассуждать о философии, об истории, о религии – и делают это гораздо лучше, чем здоровые люди.

Но если вы ненароком коснетесь навязчивой идеи душевнобольного, он будет горячо убеждать вас, что его распяли на кресте или отравили на острове Святой Елены.

Сила навязчивой идеи такова, что она удесятеряет способности гения и лишает разума маньяка.

И невозможно заметить ту щелочку, сквозь которую навязчивая идея проникает в мозг человека, чтобы возвысить его до уровня полубога или низвести до положения животного. Предсказать результат нельзя: все здесь зависит от случая.

Был ли у Винсента Карпантье шанс сохранить здравый рассудок? Смог бы архитектор справиться со своей навязчивой идеей, если бы полковнику Боццо не удалось разлучить его с детьми?

Впрочем, теперь это неважно.

С самого начала Винсент увлекся всякими вычислениями. Судьба человека, поддавшегося этому искушению, плачевна: алгебра вероятностей подобна водовороту, она засасывает свою жертву.

«Забудь все!» – было сказано Карпантье. Согласившись на это, он из бедняка превратился в богача. Мало того, он обеспечил будущее своим детям. Винсент честно пытался выкинуть из головы все воспоминания о тайнике. И даже считал, что ему это удалось. «Я был бы полнейшим ничтожеством, если бы не смог справиться с такой простой задачей», – думал Карпантье.

Однако он был один, и никто не помогал ему бороться с зарождавшейся манией.