Роковое пари

В полумраке зала хаотичные подтёки на тёмной в этом свете коже кажутся почти чёрными. Один ползёт со спины на талию, второй тянется от груди к плечу, третий расползся под ребрами с левой стороны тела.

— Они болят? — поднимаю я глаза на лицо Дилана.

— Только, когда задеваешь, — хрипло отвечает он.

Я иду ближе, из-за чего Дилан едва заметно покачивается в сторону, но остаётся стоять на месте, и осторожно касаюсь подушечками пальцев синяка на груди:

— Так?

У Холда дёргается кадык, но в следующую секунду он усмехается:

— Ты не задеваешь, а ласкаешь, Львёнок.

Я одёргиваю руку, на что Холд тихо смеётся, и спрашиваю:

— И всё-таки, зачем ты дерёшься, Дилан?

— Деньги, — коротко отвечает он.

— Они нужны... чтобы заботится о Сэме? — предполагаю я.

— В том числе, — нехотя выдыхает Холд.

— Ваш отец...

— Ему плевать на Сэма, разве, не поняла ещё? — холодно спрашивает Холд, отвернувшись в сторону. — Мой брат живёт в трейлерном парке, пока это ничтожество наслаждается удобствами своего пентхауса.

— Прости, я не...

— Единственное о чём он заботится в плане Сэма, так это о том, чтобы ни одна душа не узнала о его существовании. Хорош мэр, не находишь?

— Моя бабушка терпеть его не может, — тихо замечаю я. — Жаль, что он и как отец ужасен.

Дилан вновь смотрит на меня, и в глубине его глаз тлеет что-то тёмное. Что-то ужасное. И... болезненное.

По моей коже бегут зябкие мурашки, а Дилан глухо выдыхает:

— Ты и представить не можешь насколько он ужасен, Львёнок.

— Мне... жаль, Дилан, — тоже выдыхаю я.

— Разумеется, — жестоко усмехается он, а его глаза вновь полны ледяного холода.

Я понимающе киваю и делаю шаг в сторону, чтобы отойти, но Холд ловит мою кисть горячими пальцами:

— Извини, Лейн. Ты здесь ни при чём.

— Об этом я тоже жалею, — вздыхаю я, глядя куда-то поверх его плеча. — Так что и ты меня извини, Дилан.

— Тебе не место в том мраке, в котором я живу, Бонни.

— Даже, если я, возможно, стану в нём светом? — заглянув в его глаза, шепчу я.

— Станешь наверняка, — криво улыбается он, касаясь ладонью моей щеки. — Пока тьма не поглотит и тебя.

— Вдвоём в ней не так страшно, верно? — неловко улыбаюсь я.

Лицо Холда мрачнеет, на скулах выделяются желваки, взгляд напряжён до предела. В нём горят сомнения, желание и страсть, которую он пытается сдержать. От холодна не осталось и следа.

Лёд растаял.

Я больше не слышу тишину, потому что в ушах звенит растревоженная кровь и долбит на всей скорости собственное сердце.

— Ты пожалеешь об этом, глупый и смелый львёнок.

Так вот откуда такое прозви...

Мысль обрывают чужие губы, жадно впившиеся в мои.

Глава 15. Ронни: свидания с тобой — это что-то с чем-то

Меня бесит, что Бо садится в машину такси с Холдом, но выбора нет. Игра — есть игра.

Поворачиваюсь к Коллинз, чтобы отвлечься, и заодно снимаю с пальцев кастет, возвращая его в карман куртки. Смотрю, как порыв ветра отбрасывает волосы с лица Мелиссы, и спрашиваю:

— Почему Холд зовёт тебя «Мэл»?

Коллинз коротко сужает глаза, словно не понимает о чём я, а затем, кивнув, пожимает плечами:

— В младшей школе никто не хотел выговаривать моё имя целиком.

— Так ты знаешь Холда аж с младшей школы?

— Не то, чтобы знаю, — обнимает она подушку. — Дилан и в детстве не отличался общительностью.

— Ясно, — бросаю я и разворачиваюсь по направлению к своей машине. — Пойдём, я припарковался за углом.

— Вообще-то, Лейн, — через полминуты догоняет меня девчонка, — домой я не собираюсь.

Я останавливаюсь, Мелисса тоже, и вопросительно смотрю на неё. Девчонка сомневается мгновение, затем выдыхает, сдаваясь:

— Ладно. Раз тебе всё обо мне известно... Хочу воспользоваться выпавшей возможностью и сделать один заказ. На рисунок.

— Вот как, — удивлённо хмыкаю я. — Ладно, я составлю тебе компанию.

— Что? Нет, Лейн, это не обязательно, — противится невинный цветочек. — Я работаю в одиночестве.

— Брось, Коллинз. На машине удобней, чем пешком.

Коллинз задумчиво закусывает нижнюю губку, что откликается во мне желанием самому проверить на зуб упругость её губ, и признаёт негромко:

— Здесь ты прав... — Она смотрит мне в глаза: — Хорошо, но обещай, что не будешь лезть под руку.

— Слово скаута, — усмехаюсь я, возобновляя движение.

— Ты был скаутом?

— Нет, но звучит надёжно, правильно? — смеюсь я. — Ладно, поговорим о насущном. На тебе пижама или это такой купальный костюм?

— Ага, а подушка — разновидность плавательного круга, — закатывает она глаза.

— Расскажешь, что случилось? — с улыбкой прошу я, открывая дверцу машины.

Коллинз бросает подушку на заднее сидение, садится на пассажирское и тянется к ремню безопасности:

— Я понимала, что меня хотят надуть, но мама Маргарет увидела липовое приглашение на пижамную вечеринку и очень обрадовалась тому, что у меня появились подруги. У них с отцом Коллинзом бзик по поводу моего общения вне дома.

— То есть, — завожу я двигатель и говорю громче, — они тоже не знают о другой стороне твоей жизни?

— Разумеется, нет. Для них я, в первую очередь — примерная девочка.

— Выходит, я один знаю, кто ты на самом деле? — самодовольно улыбаюсь я.