Роковое пророчество Распутина

Она говорила шепотом, с трудом. Но ее услышали, поняли. Ей протянули руку. Елена попыталась встать, но тут же потеряла силы, пошатнулась. Ее обняли за талию и куда-то повели. Она едва могла идти. Заметив это, ее подхватили на руки.

Мужчина был молод, от него пахло потом и солью. Елена приникла к его груди и закрыла глаза.

Она жива! И это главное! Все остальное потом… Она вспомнит. Обязательно вспомнит. Не сейчас, так позже…

Когда Елена вновь пришла в себя и открыла глаза, то увидела белый потолок. Кто-то шевельнулся справа. Она повернула голову и увидела женщину в темном платке, та что-то быстро протараторила.

— Пить, — прошептала Елена.

В дверях вырос мужчина, который ее сюда принес, и она повторила просьбу по-английски.

Ей подали стакан воды, и она сделала несколько глотков. Вода тоже пахла солью, но Елена жадно осушила стакан.

— Где я?

Название ни о чем не говорило. Как ее сюда занесло? В голове по-прежнему царила пустота. Никаких воспоминаний, никаких лиц, деталей — словом, ничего.

И ей стало по-настоящему страшно. А если воспоминания так и не вернутся — что тогда?

Наверное, в ее глазах отразился ужас, потому что женщина что-то быстро-быстро затараторила, показывая на нее рукой молодому человеку. Несколько раз она повторила слово «драг». Наркотик! Они думают, что у нее передозировка наркотиками? Что она наркоманка, которая чуть не утонула после бурной вечеринки, и ее чудом выбросило на берег? Но если она помнит отдельные слова, значит, должна вспомнить — кто она? Она из России! И что? Слово «драг» снова щелкнуло над ее ухом, и она изо всех сил замотала головой.

— Нет-нет, — ей казалось, что она кричит громко-громко, но на самом деле всего лишь шепчет.

У нее нет памяти, нет собственной личности. Она — никто, белый лист бумаги. Но она точно не наркоманка.

И какими ветрами ее занесло сюда?

Медленно в голове завертелись обрывки какого-то вечера, яхта, мужчина за столом, чей-то обидный смех и тягучий голос.

— Елена!

Ее зовут Елена!

— Елена, — прошептала она.

— Элен, — повторила женщина.

Это «Элен» звучит странно! Она в другой стране, с незнакомыми людьми, но что случилось с ней? Почему память упорно блокирует ее прошлую жизнь? Что было в ней такого странного, что должно было исчезнуть без следа, раствориться, как пепел в воде…

Молодой мужчина подошел ближе. Он высокий, он надвигается на нее как скала. Он ей кого-то напоминает. Но вот кого? И что ей делать с дырявой памятью, через которую все утекает? Почему она не может ничего вспомнить?

По лицу текли слезы — горячие, живые. Елена не вытирала их. Женщина с беспокойством смотрела на мужчину, и они говорили между собой — быстро-быстро. На незнакомом языке, и от этого тоска охватывает Елену еще больше. Вот самое точное слово — тоска! А если она так и останется без памяти, без своей жизни?

И все ее существо пронизывал страх…

Через несколько дней Елена почувствовала себя лучше. Она поднялась с постели.

Пришел мужчина. Она попросила телефон. Он дал ей сотовый. Но она не могла вспомнить номер, на который хотела позвонить… В голове по-прежнему царила пустота. И Елена заплакала.

И только на следующий день она вспомнила свой домашний номер. И закричала от радости. Появилась женщина, дала ей телефон, и Елена набрала номер. Подошла женщина.

«Анна!» — вспыхнуло в голове Елены.

Это ее сестра! К ней возвращается память!

— Анна! Я в Греции… Я потеряла память. Частично… Но я жива, слышишь, я жива! Где я? — Она спросила у женщины. Та назвала город. — Ты поняла? — спросила Елена. — Я не знаю, как мне отсюда выбраться без денег, без документов… Мне нужна помощь…

— Я обращусь к Васе Курочкину, — пообещала Анна. — Вася может все.

— Хорошо, — выдавила Елена, силы покидали ее. Она ощущала только слабость. — Хорошо…

* * *

— Ты полетишь за Еленой Демченко. И привезешь ее домой. Понятно? — Пронин, строго глядел на Варвару.

— Яснее некуда.

— Без выкрутасов и без самодеятельности. Все по плану.

— Конечно.

— Вот билеты, вылетаешь завтра утром.

Дома оставалась еще куча дел. И главное, требовалось пристроить Бульку. Мать не возьмет. А если и возьмет, то придется выслушать множество нравоучений. Что вот она, Варвара, хотя вроде, с одной стороны, самостоятельная, с другой — все еще надеется на мать. Обременяет ее заботами. И это плохо.

— Плохо со всех сторон, Буль, — сказала Варвара, глядя на собаку.

Булькина мордочка изображала полное понимание.

«Ах, если бы я могла поехать с тобой… Я была бы тише воды, ниже травы, меня бы никто не видел и не слышал, я готова превратиться в твою тень…»

— Тень, — задумчиво произнесла Варвара. Вспомнились Гошины слова: «Дорогая моя, я хотел бы стать твоей тенью, когда мое физическое естество и расстояние не позволяют быть рядом с тобой».

От нахлынувших воспоминаний и чувств Варвара расцеловала собаку в нос.

— Булечка моя! Дорогая, я все понимаю, но — никак. Придется потерпеть, милая. Куда бы тебя пристроить?