Роковой мужчина

Проклятая тачка не заводилась. Парнишка, который мыл мою машину, уже перебрался к другому автомобилю. Педро получал от меня двадцать пять баксов в неделю за то, что мыл мою машину по понедельникам, средам и пятницам. Я считал, что он родом из Гватемалы. Его тетка около года работала уборщицей в магазине Барбары, пока Барбара не уволила ее за воровство. Некоторое время спустя Барбара рассказала мне, что когда однажды утром она вошла в магазин, тетка моего Педро лежала на полу с головой негра-рассыльного между ног. Барбара иногда бывает совершенной пуританкой. После пяти минут отчаянных попыток я вылез из машины.

Мне удалось поймать такси-микроавтобус на улице рядом с «Риджент-Беверли-Уилшир». Водителем оказалась женщина лет тридцати с крашеными темно-рыжими волосами. Рядом с ней сидела немецкая овчарка, которая, казалось, спала.

– Не бойтесь, она не кусается, – сказала женщина сюсюкающим тоном. – Куда ехать?

Я назвал адрес. Женщина не имела понятия, где это находится. Как большинство таксистов в Лос-Анджелесе, она не знала всего города, только отдельные районы. Но она оказалась умелым, опытным водителем.

В Санта-Монике мы попали в пробку. Я закрыл окно, чтобы не дышать выхлопом автомобилей, и вскоре начал потеть.

– Кондиционер сдох, – объяснила женщина, глядя на меня в зеркало.

Мы угодили в ловушку. На север, юг, запад и восток тянулись ряды неподвижных автомобилей. Город, спроектированный или, по крайней мере, считавшийся, раем для автомобилистов, стал жертвой своих желаний. Тут застрял весь Лос-Анджелес.

Я не мог понять, зачем Фелисити понадобилось увидеться со мной. Мы встречались всего пару дней назад. Мне не хотелось снова ссориться с ней, но представлялась хорошая возможность попросить ее отдать документы на квартиру.

Мне потребовался почти час, чтобы добраться до ее дома. Я расплатился с водителем. Выходя из машины, я увидел, что немецкая овчарка неподвижна, и понял, что это всего лишь чучело со стеклянными глазами.

В квартире Фелисити играла громкая музыка – Лист. Это озадачило меня. Входная дверь была открыта. Я закрыл ее за собой. Что-то было не так. Затем я увидел мать, лежавшую на полу в своем черном домашнем халате. Она лежала неподвижно, как убитая. Я склонился к ней.

– Мама, в чем дело?

Что такое? Пришел тот неизбежный день, когда я найду свою мать мертвой?

Фелисити медленно потянулась за стаканом с водкой, стоявшим на ковре.

– Что случилось?

Когда Фелисити заговорила, ее голос был другим – более низким и грудным. Она выглядела так, как будто несколько дней не просыхала.

– Ко мне приходила Барбара, – сказала она.

– Барбара?

– Она рассказала мне, каким дерьмом ты оказался. Это меня не удивило. Ты всегда был дерьмом. Как и твой отец.

– Зачем она приходила к тебе? – я был удивлен и разозлен. Это не похоже на Барбару – плакаться, в жилетку, тем более избрав в наперсницы Фелисити.

– Она хочет, чтобы ты вернулся, один Бог знает – зачем. Я была рада, как хрен знает кто, когда твой отец ушел. Я годами пыталась избавиться от него.

Фелисити находилась в самом дурном настроении, но в ее оскорблениях появилось что-то новенькое. Я не мог припомнить, чтобы она когда-нибудь говорила о своих отношениях с отцом. Она постоянно обвиняла меня в том, что я похож на него, но сейчас ударилась в воспоминания, очевидно, навеянные рассказом Барбары.

– Я видела его только раз после того, как он ушел от меня. Это было в Англии. Этот говнюк хотел взять у меня взаймы.

Черт! Совсем некстати сейчас обсуждать квартирные дела.

– Знаешь, Мэсон, после тебя был еще один ребенок.

– Что ты хочешь сказать – еще один ребенок?

– Я хочу сказать, что у меня был еще один чертов ребенок. Как будто одного тебя не хватало.

Фелисити была очень пьяна, а в таком состоянии она давала волю воображению. Хотя ее откровенность ошеломляла, она не обязательно была правдой.

– Короче говоря, мне вполне хватало тебя, и я отдала его в приют.

Сейчас она совсем опьянела, и, наливая водку в стакан, проливала ее на пол. Я попытался отобрать у нее бутылку. Фелисити довольно сильно толкнула меня в плечо. Я решил уйти. Черт с ней – и с документами.

– По крайней мере, ты никогда не просил у меня денег, – сказала она. – Выпей.

– Что именно говорила тебе Барбара? – я хотел выбраться из выдуманного прошлого. Меня интересовала Барбара, а не отец, которого я даже не помнил и о котором никогда не вспоминал.

– Она сказала, что ты трахаешься со всеми бабами в городе. А я сказала ей, что мой сын не может трахнуть даже дохлую овцу.

– Спасибо.

– Но она сказала, что любит тебя, и хочет, чтобы ты вернулся. Я ответила, что выгнав тебя, она совершила самый разумный поступок в жизни, и в моих глазах даже поднялась на несколько делений.

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– Я просто хочу, чтобы ты знал, как тебя все презирают.

Нужно было уходить. Фелисити стала совсем невменяема. Водка лилась по ее подбородку. Меня тошнило так же, как и ее.

– Не звони мне в офис. Черт возьми, я не желаю тратить время, чтобы выслушивать твои бредни.

Когда я был у двери, она окликнула меня.