Роковой мужчина

Насмешливо улыбаясь одними глазами, он помотал головой.

– Нет, – согласилась она. – Ты явно сделан не из того материала, из которого получаются мужья или отцы, но вообще-то, – пробормотала она, – ты не похож и на такого, кто занимается любовью на полу.

– Да? А как, интересно, выглядят мужчины, которые хотят этим заниматься? И знаешь, ты ведь в первый раз дотронулась до меня добровольно.

– В первый раз? – повторила она почти рассеянно, лаская его лицо и запуская пальцы в его волосы, наслаждаясь их мягкостью и шелковистостью.

– Да?

– Ты это ненавидишь?

– Что именно?

– Ощущение, когда ты теряешь над собой контроль. Я тебе не нравлюсь, ты не хочешь, чтобы это происходило, но… – Она замолчала и вздохнула.

– Значит, ты это чувствуешь?

– Иногда. Нет, не иногда, – призналась она честно, – постоянно. Я хочу тебя, хочу продолжать касаться тебя, но при этом чувствую себя использованной.

– А ты думаешь, что я чувствую себя иначе?

Расширенными от удивления глазами она посмотрела на него.

– Ты? – вырвалось у нее.

– Конечно. Это касается обоих. И, да, иногда я ненавижу это ощущение. Я ухожу и думаю: все, хватит, с этим пора кончать. Это всего лишь женщина, а женщины – помеха, которая мне ни к чему. Но мое тело, похоже, считает иначе.

– Рабы своих страстей.

В ее глазах внезапно блеснула улыбка – впервые она по-настоящему ему улыбнулась, – и она одобрительно сказала:

– А у тебя действительно потрясающее тело. Его губы дрогнули в лукавой усмешке.

– В самом деле?

– Да. Более сильное, чем кажется сначала. Когда ты в первый раз обнимал меня… Да, а что он хотел? Ну, тот, кто окликнул тебя у дровяного сарая?

– Макс? Это один из соседей. Хотел расспросить меня о машине. Он подумывает купить такую же.

– О…

– Еще вопросы будут? Только учти: пол с каждой секундой становится все неудобнее.

– Это называется разговор. Мы еще ни разу не говорили так, тебе не кажется? – спросила она печально.

– Не говорили?

– Нет.

– Тогда, если мы должны продолжать разговор, не перенести ли его в постель? Меня совсем не вдохновляют этот холодный кафельный пол и эта сбившаяся одежда, я сейчас похож на неумелого школьника во время первого сексуального опыта.

Ее глаза насмешливо блеснули, и она улыбнулась.

– Не могу представить тебя неумелым школьником. Ты слишком элегантен для этого и самоуверен.

– Ну, в данный момент я не отличаюсь элегантностью и уверенностью в себе.

– А я не хочу двигаться, потому что мне нравится твоя тяжесть.

– Я бы предпочел постель, – твердо сказал он. Поднявшись на ноги, он поправил свою одежду, помог ей подняться и повел наверх, в спальню.

– Ты хоть раз останавливался в этом коттедже? – спросила она с нарочито небрежным любопытством.

– Нет.

– Никогда?

– Нет.

– Ты и Синди не были…

– Нет. – Мягко толкнув ее на постель, он улегся рядом, подпер голову рукой и посмотрел ей в лицо.

– Я просто так спросила. – Перекатившись на живот и приподнявшись на локтях, она взглянула на него. – Знаешь, мне кажется, я собираюсь притвориться, что влюблена в тебя, – сказала она беспечно.

– В самом деле? Почему?

– Потому что тогда у меня будет право касаться тебя, целовать и не думать при этом, что я делаю нечто такое, что тебе, возможно, неприятно.

– Вот, значит, как ты чувствуешь себя со мной?

– Да. Немного запуганной. Видишь ли, ты совсем не похож на такого мужчину, с которым мне бы хотелось сойтись.

– Не похож?

– Нет. Ты элегантный, собранный, а я иногда могу быть ужасной неряхой.

Он продолжал смотреть на нее тем же насмешливым взглядом.

– На рекламе и по телевизору я выгляжу так, словно прекрасно могу управлять своей жизнью, но на самом деле это совсем не так.

– Не так, – согласился он. – Не такая уж ты и утонченная, да, Гита?

– Нет, совсем не утонченная. Ну, так ты станешь возражать?

– Против чего?

– Если я буду к тебе прикасаться?

Глаза его потемнели. Лежа все так же неподвижно, он сказал с легкой хрипотцой в голосе:

– Нет, Гита, я не стану возражать, если ты будешь ко мне прикасаться. Прости, если я создал у тебя впечатление, будто все должно происходить только по моей воле. Я не всегда думаю о чувствах других людей. По крайней мере, так обо мне говорят, – сухо добавил он.

– Все в порядке. Насколько я понимаю, о моих чувствах ты не знал.

– Нет, не знал. Так что, пожалуйста, касайся меня, потому что у меня уже кружится голова.

Ее тело тоже охватил жар, оно стало тяжелым, налилось истомой, и, не отрывая от него заблестевших глаз, она прошептала:

– Правда?

– Да, – сказал он глухо. – С моими гормонами творится что-то невообразимое.

Наклонившись ближе, так, что ее грудь коснулась живота Генри, Гита лизнула его сосок, чуть поежилась при виде легкой дрожи, что пробежала по его телу, и тихо шепнула:

– Ты говоришь такие чудесные вещи.

– Еще немного, и я перестану говорить чудесные вещи, – тон его был напряжен, – если ты не возьмешься за дело…

Подняв на него глаза, она улыбнулась.

– Не нравится, когда тебя дразнят?

– Думаю, что слово «мучают» подходит здесь больше. Да, мне не нравится. Так что или продолжай, или я сам возьмусь за дело.