Роковой мужчина

– Нет, просто посылал мне мерзкие письма со словами, вырезанными из газетной страницы и наклеенными на листок. Иногда в них вообще не было никакого смысла. Но его ненависть была очевидной. Что бы он ни писал, его послания всегда были полны ненависти. Вот это меня и пугает. Что же я сделала такого, что этот человек так меня ненавидит? Я думала, думала…

Притянув к себе ее голову, он нежно поцеловал Гиту в губы.

– Только не начинай обвинять себя в чьих-то чужих проблемах. Ладно, пойдем в дом.

Собаки сидели, как и в первый раз, с тем же виноватым выражением на мордах, и она не смогла не улыбнуться им. Поставив коробку с продуктами на кухонный стол, она наклонилась, потрепала псов за ушами и оглянулась по сторонам. В тот первый раз она ничего толком не успела рассмотреть, увидела только старую мебель, сосновый стол и такие же стулья, нарядные веселые занавески. Апрельское солнце даже сквозь оконные стекла, и ткань занавесок казалось теплым и ярким. Приветствующим.

– Оставь коробку здесь. Пойдем, я покажу тебе свою комнату.

– Твою? – тихо переспросила она, и он остановился и взглянул на нее из-под чуть опущенных век.

– Ты предпочла бы свою, отдельную?

Она пожала плечами.

– Я не знаю. Твоей семье может не понравиться…

– Что у меня в комнате живет любовница? А я уверен, что они будут просто в восторге, – мрачновато поддразнил он ее. – Пойдем.

Следуя за ним по широкой, очень старой лестнице, истертой тысячами ног, она ощущала такую беспомощность, словно никогда больше ей уже не суждено принимать собственные решения. А это было так на нее не похоже.

Генри провел ее в глубину дома, мимо старинных портретов на стенах, многочисленных тяжелых дверей, свернул еще в один коридор и остановился перед древней дубовой дверью в самом конце. Он взглянул на Гиту, улыбнулся слабой, непонятной какой-то улыбкой, толкнул дверь, и девушка невольно ахнула. Комната за дверью оказалась огромной – в ней можно было поместить целую квартиру. На самом видном месте стояла широченная кровать под темно-красным парчовым балдахином с золотыми кистями. Гита в шоке смотрела на все это великолепие.

– Не иначе, как здесь останавливался Карл Первый!

Он хмыкнул, оценив похвалу, вошел в комнату и поставил ее чемодан около кровати.

– Ну тогда хотя бы роялисты² или «круглоголовые»³.

– Нет, насколько мне известно, но вообще-то вполне возможно. У нас даже есть своя часовня.

– Разумеется. А подземные темницы?

– Только погреб, – словно извиняясь, сказал он.

¹ Карл Первый (1600–1649) – английский король из династии Стюартов, низложен во время Английской буржуазной революции XVII века и казнен. – Здесь и далее примечания переводчика.

² Роялисты – сторонники королевской власти.

³ «Круглоголовые» – презрительная кличка сторонников парламента в период Английской буржуазной революции XVII века (по характерной форме стрижки).

Глянув на него, а затем на гигантскую постель, Гита улыбнулась и, не выдержав, рассмеялась.

– О, Генри…

– Мда…

В комнате было два высоких, широких окна со встроенными под ними сиденьями. Снаружи окна были прикрыты деревянными ставнями. Письменное бюро – явно драгоценный антиквариат, два потертых кресла, стоящие по обе стороны огромного камина, и даже колокольчик с кисточкой для вызова слуг.

Все еще улыбаясь, радостно возбужденная, она подошла к колокольчику и перевела вопросительный взгляд на Генри.

– Он работает?

– Нет. Провода оборвались уже много-много лет тому назад.

– Жалко. А обязательного старого верного слуги у вас не имеется?

– Увы, нет, – покачал он головой.

Повернувшись спиной к камину, она оглядела эту необыкновенную комнату.

– Здесь чудесно.

– Да.

– И все это когда-нибудь будет твоим?

– Ну, да.

– Тогда, мне кажется, ты должен на мне жениться. Просто мечтаю стать владелицей всего этого.

– В самом деле?

– Да.

– Но у дома протекает крыша.

– О…

– Водосток нужно заменить, стены покрасить, зимой здесь страшно холодно, летом холодно тоже…

– К тому же ты не хочешь обзаводиться женой, – закончила она печально.

– Не хочу.

Чуть улыбаясь одними глазами, она подошла к нему и нежно обвила руками его шею.

– Тогда мне лучше примириться с ролью любовницы, не так ли?

– Да.

Он привлек ее к себе, удобно прижался всем своим длинным телом к ее телу и взглянул сверху вниз на ее очаровательное лицо. Наклонился и нежно ее поцеловал.

– Генри, почему ты привез меня сюда?

– Ты знаешь почему.

– Да, но ты говорил…

– О других, но не о тебе. И еще я убеждал тебя наслаждаться этим. Чтобы ты получала максимум удовольствия. И я собираюсь проследить, чтобы так оно и было. Но сперва нам нужно выгулять собак.

– Собак?

– Да. У меня не было времени выгулять их с тех пор, как я вернулся.

– Неужели?

– Да. – В уголках его глаз появились крошечные морщинки. – Слишком не терпелось увидеть тебя. Я по тебе соскучился.

– Правда? Как приятно это слышать.

– А мама убьет меня на месте, если собаки будут иметь неважный вид.

– Значит, ты ее боишься?

– Безумно.

– А где она сейчас?

– В Шотландии. Поехала навестить свою старинную приятельницу.