Роковой Париж (СИ)

Но Юля лишь бросила на неё хмурый взгляд, развернулась и зашагала прочь, Аня пошла следом.

— Ладно, давай вернёмся домой, — с тоской проговорила она, видимо, понимая, что там её ждёт выговор.

Добираясь до дома, они не проронили ни слова.

Когда пришёл Пётр, Юля не созналась, что именно ей сказала Аня, просто сказала, что жить рядом с ней не будет.

— Мне всё равно нужно домой, — пыталась объясниться Юля и мягко улыбнулась. — Я буду ждать тебя в гости, а двадцать четвертого приеду сама.

Но вместо ответа Пётр ушёл поговорить с Аней, он не церемонился, был спокоен и суров:

— Ань, я тебя вчера предупреждал, чтобы ты не цеплялась к Юле? — И добавил: — Предупреждал. Прости, но Юля останется, а ты нет.

— Петя, ты что, с ума сошёл, что ли?! — возмутился она.

— Я не хотел, чтобы так вышло. Я мог терпеть твои выходки ради Сани, но теперь рядом со мной Юля, — равнодушно ответил он. — Саню я предупредил, он за тебя поручился, что ты не будешь.

Юля сидела молча, опустив голову, ей было не по себе от их разговора, затеянного из-за неё.

— Я ничего не говорила обидного, если она на правду обижается, я в этом не виновата! — Аня негодовала. — Я не съеду!

— Съедешь, — убедительно сказал Пётр и с любопытством спросил. — Какую же правду ты сказала Юле?

— Ты же, когда был с ней, всё-таки не удержался разок и отведал десерта! Разве не так?! — Аня поделилась своей правдой и указала на Юлю. — Она слишком проста для тебя и выглядит как серая мышь!

— По-твоему, это не обидно?! — Пётр сохранял спокойствие и посмотрел на Юлю, но та обижено молчала, опустив глаза.

— Нет, что в этом такого?! — пожала плечами Аня.

— Тогда в том, что ты съедешь, тоже нет ничего такого, — с её же интонацией сказал Пётр.

— Я же извинилась! И даже была готова подружиться, общаться и помочь ей выглядеть как девушка, а не как бомжиха с вокзала!

— Ань, прекрати! Ты перегибаешь палку! — грозно проговорил Пётр. — Отстань от Юли и иди собирай вещи!

— Никуда я не уеду! — Аня гневно зарычала и вышла из кухни.

Пётр сел рядом с Юлей, нежно обнял её и прижал к себе. Девушка сидела грустная и поникшая, от слов Ани она обросла комплексами, как пень грибами после дождя, и в жизни не чувствовала себя такой некрасивой и униженной.

— Юля, не обращай на неё внимания, — тихо заговорил Пётр. — Слишком много чести. За всей её самоуверенностью кроется очень много комплексов из детства. Она ищет всеобщего поклонения и восхищения, но это всё показуха. А ты настоящая и уверена в себе, вот она и выбивает тебя из колеи.

— Я и до неё была выбита из колеи, куда уж ещё, — мрачно отозвалась Юля. — Эти дурацкие очки, шрам. Лиза и Аня, они правы, я уже правда стала как Гарри Поттер. Даже если вновь отрастут волосы, ни макияж, ни платья меня не спасут, очки и шрам всё равно никуда не денутся.

Пётр наклонился, чтобы заглянуть Юле в лицо:.

— Юля, для меня ты прекрасна и такая! — А потом он снял с Юли очки и ласково проговорил: — И такая прекрасна, — затем стянул с неё резинку для волос, и те рассыпались по лицу. Мужчина их аккуратно отодвинул, провел пальцами по лбу. Юля подняла голову и посмотрела на него. — Ты всегда будешь прекрасна для меня, только не уезжай! — он ласково смотрел, а потом медленно поцеловал.

Юля сходила с ума, когда Пётр так нежно её целовал, и сердце опять забилось быстрее: «Как от него вообще можно уехать?!»

62

Конфликт замял Саша, он поручился за Аню и приободрил Юлю своими шутками.

Но в ближайшие выходные девушка всё равно поехала домой за вещами и документами для больницы. Пётр составил ей компанию, познакомился с мамой и братом Юли.

На этот раз девушка взяла с собой самые любимые платья, косметику, и не только ради того, чтобы утереть нос Ане. Теперь ей было для кого наряжаться, рядом с Петром не хотелось выглядеть серой мышью, наоборот появилось желание цвести.

Ведь Юля была счастлива, ей казалось, что она стала любить его ещё сильнее, и её больше не беспокоил ни страх, ни чувство беспомощности и безысходности. С ним она чувствовала себя в безопасности, но видела, что Пётр стал по-другому к ней относиться. Если год назад он частенько шутил, подсмеивался над ней, то сейчас Юля замечала, что мужчина стал более ласков, нежен, даже в голосе у него появилась какая-то мягкость. Они не говорили о любви, о чувствах, но Юля чувствовала, видела это: как бережно мужчина берет её за руку, как трепетно обнимает за плечи, едва-едва прижимая к себе, и, чуть касаясь, целует в волосы и висок. Юля млела и не могла надышаться им, когда он был рядом. Ей не хватало прикосновений, поцелуев, объятий. Она гладила его, целовала, обнимала как будто в последний раз, и они вот-вот снова расстанутся. Но особый трепет по-прежнему вызывали улыбка и смех Петра — в такие моменты он выглядел таким счастливым, что Юля расцветала. Она уже и позабыла, как дурачиться, чтобы рассмешить его, но понемногу вспоминала и воскрешала в душе озорство.