Роковой поцелуй вампа

И Маграр решил все так, и оставить, не называя себя нового, он даже новый паспорт показал Родьке, тот и паспорт воспринял нормально. Внешний вид прошел проверку на легальность, осталось еще раз поискать деньги. Он нашел деньги в квартире матери, да и те лежали в квитанциях на оплату коммунальных услуг двух квартир. Вот эти деньги он и взял с собой. В купе поезда Маграр оказался вместе с Серафимой. Он знал, что она жена Амгольда Николаевича. Гринсгорий Сергеевич обвинил ее в краже мебели с дачи, она рассердилась, собрала вещи и поехала к матери. Маграра она вообще не узнала. Они сидели и играли в карты.

Возраст у них был почти одинаковый, она назвала свое имя:

– Серафима.

– Эдик, – назвал себя Маграр, по новым документам у него было новое имя.

От Серафимы он услышал все виды ругательства в адрес дядьки и племянника, и если бы она знала, кто такой Эдик на самом деле, то он стал бы ее другом. Они волею судьбы стали единомышленниками! Маграр решил прилипнуть к женщине, как ракушка, ведь ехать ему на самом деле было некуда.

Итак, Эдик (Маграр) и Серафима оказались вдвоем в замкнутом пространстве, оба обозленные на свои вторые половины, оба разведенные, оба свободные. У нее была плоская бутылка коньяка, а в сумке лежали продукты: курица, яйца, колбаса, помидоры, огурцы, хлеб. Все просто замечательно, любовь под коньяк прошла, как по маслу. Они так сроднились, что Серафима пригласила Эдика к себе в родительский дом, но для этого им надо было выйти на пару остановок раньше, с чем Эдик решительно согласился, мол, какая разница, где отдыхать, коль он едет дикарем, да еще осенью! Внешность у него теперь стала просто актерская, он был такой писаный красавец, что Серафима ради него была на все согласна, особенно на любовь.

Меня обрадовал звонок знаменитого хоккеиста, он сказал, что готов купить комплект мистической мебели, я ответила, что мебель готова, мистическая рассада будет, останется ее высадить на мебель. Хоккеист издал победный клич. Удрученным оставался Гринсгорий Сергеевич, его дела не шли, ему не везло, он не богател, а становился все беднее. Общение со мной его не радовало, поскольку денег я ему не приносила. Он уже был готов продать дачу, хоть и обещал дядьке ее не продавать.

Осталось продать квартиру и уехать на Малахит, где у него дела шли лучше, чем в столице.

Гринсгорий Сергеевич покинул столицу и уехал на Малахит.

Анна Александровна жила одна. Она приехала ко мне и осыпала меня и малыша деньгами и подарками. Мы вновь подружились и вдвоем, по очереди гуляли с малышом, и вскоре его взяли в детский сад. Я вышла на работу, и стала набирать удивительную, зрелую красоту. Мои мягкие и нежные черты лица, в каскаде пышных волос, привлекали внимание людей, но в кои-то веки у меня никого не было. Я смотрела в зеркало и не находила в себе малейшего изъяна, кроме одного: некому на меня было смотреть. Мужчины ходили по улице, оглядывались на меня, но не подходили. На работе я ловила тягучие, мужские взгляды, но никто не приглашал меня на романтические свидания. Не подавал признаков жизни и Маграр. Гринсгорий Сергеевич уехал, ни разу не позвонив.

Я расцветала дивным цветком, но никто не пытался меня сорвать. Я ходила на работу, водила ребенка в детский сад, приводила в порядок квартиру, себя и ребенка с ощущением, что вокруг меня общественный вакуум. Вероятно, я была слишком хороша! Или меня боялись из-за Маграра, слухи тоже имеют ноги. Иногда мне хотелось уехать туда, где меня никто не знает, и начать все сначала. Была мысль поехать к Гринсгорию Сергеевичу на Малахит, но она быстро исчезла.

Опять пусто.

Летали желтые листья, когда я заметила необыкновенно красивого мужчину, его черты лица были столь утонченные, что казались неправдоподобными. Волосы были безукоризненно уложены в прическу, и казались великолепным париком. Он периодически стал попадаться мне на пути. Как-то он подошел ко мне и заговорил, тембр его голоса показался мне знакомым, но небольшой хрип в его басе, был абсолютно неизвестен. В нем было нечто знакомое, и в то же время, он был чужой.

Ребенок улыбался ему радостно и открыто, однажды он выдавил из себя "папа", мужчина вздрогнул, но в ответ улыбнулся. Где он жил, что делал, я не знала, просто он появлялся рядом со мной и сыном, периодически.

Я не выдержала первая и спросила:

– Простите, как вас зовут? Мы так часто встречаемся, и так мало общаемся!

– Вы меня заметили?

– Разве, вас можно не заметить? Сын уже папой назвал, а я имени вашего не знаю!

– Меня зовут очень скромно – Эдуард.

– Ничего себе скромно! Можно – Эдик?

– Пожалуйста! А как ваше имя, прекрасная молодая, мама?

– Мариона.

– Мариона? А сына как зовут?

– Женя.

– Понятно, сегодня мы много наговорили. Пока! – и он ушел быстрым, знакомым шагом.

Я смотрела ему вслед и думала, что если бы не видела его лица, то решила бы, что это идет Маграр. Маграр (Эдик) шел и думал, что как все глупо у них получается!