Роковой рейд полярной «Зебры»

— Как бы то ни было, — улыбнулся Свенсон, — вам крупно повезло. Ракета, которую вы все-таки заметили, была третьей и последней. Так что считайте, что родились заново, и теперь у вас есть полное право праздновать свой день рождения два раза в год. Кстати, а как там Роулингс, Забрински и те, с «Зебры», — им ничего не угрожает?

— Пару дней они продержатся наверняка, — ответил Хансен. — Пока с ними все в порядке. Хотя холод там стоит собачий и доброй половине из них необходимо лечение, они, думаю, выдюжат.

— Прекрасно. Все хорошо, что хорошо кончается. Наша полынья перестала смерзаться полчаса назад, но теперь это уже все равно — мы можем спокойно погружаться. Правда, не сию минуту: мы узнали, почему сломался эхоледомер — предстоит чертовски сложная и тонкая работа, так что пару-тройку часов придется повозиться. Отремонтируем — двинемся дальше. В нашем положении исправность приборов значит куда больше, чем мастерство команды: ведь нам надо всплыть в строго заданном месте. Тем более, время нас уже не поджимает. С исправленным эхоледомером мы тщательно обследуем лед в окрестностях «Зебры», найдем место, где он тоньше, выпустим торпеду и спокойно всплывем, без лишних проблем. Если толщина льда будет четыре-пять футов, сделать это будет несложно.

— Да, это уж точно, — согласился Хансен. Он уже допил свое снадобье — крепчайший «бурбон», — тяжело встал и потянулся. — Итак, снова за работу. А сколько у нас торпед в исправном состоянии?

— Не меньше четырех.

— Капитан, я хоть сейчас готов пойти и помочь малышу Миллзу их зарядить.

— Не спешите, — мягко остановил его Свенсон. — Лучше взгляните на себя в зеркало. У вас едва ли хватит сил, чтобы зарядить духовое ружье, куда уж там торпедный аппарат. Вы же вернулись не с воскресной прогулки, не так ли? Для начала, Джон, выспитесь-ка хорошенько, а уж там поглядим.

Хансен не стал спорить. Говоря откровенно, я и представить себе не мог, чтобы кто-то дерзнул вступить в спор с капитаном Свенсоном. Старпом направился к двери и, обернувшись, спросил:

— Пошли, док?

— Сейчас приду. Приятных сновидений.

— Угу, спасибо, док, — легонько хлопнув меня по плечу, проговорил он и улыбнулся воспаленными, уставшими глазами. — Спасибо за все. Всем спокойной ночи.

Когда он ушел, Свенсон спросил меня:

— Ну как, туговато вам пришлось, да?

— Если честно, я не советовал бы дамам отправляться на подобные прогулки.

— Похоже, лейтенант Хансен перед вами в долгу, — внезапно перевел он разговор на другую тему.

— В долгу, говорите? Такие, как Хансен, встречаются нечасто. Вам чертовски повезло со старпомом.

— Знаю, — проговорил он и после короткого раздумья бесстрастно прибавил: — Обещаю больше никогда не касаться этой темы… Ладно, доктор, простите меня, ради Бога.

Я посмотрел на Свенсона и медленно кивнул. Я знал, что он на самом деле имел в виду. Знал я и то, что ему нужно было это сказать. Но что можно ответить на такие слова? И я сказал:

— Вместе с ним погибли еще шестеро, капитан.

Свенсон снова призадумался. Потом спросил:

— Как вы считаете, мы должны… взять тела погибших с собой, в Англию?

— Плесните мне еще каплю «бурбона», капитан. Единственное, чего, признаться, мне не доставало последние несколько часов, так это вашего чудесного лекарства.

Я подождал, пока он наполнит мой стакан, после чего продолжал:

— Думаю, нам не придется везти их с собой в Англию. Они не просто мертвецы — это груда трупов, обезображенных до неузнаваемости. Пусть уж лучше останутся здесь.

У капитана словно гора свалилась с плеч. Выждав немного, он наконец сказал:

— А как со всеми этими системами обнаружения русских ракет? Они тоже сгорели?

— Понятия не имею — не проверял, — только и ответил я.

Скоро он сам убедится, что ничего подобного на «Зебре» отродясь не было. Я даже не мог себе представить, что скажет капитан, когда узнает, что вся эта история — чистая сказка, которую я сочинил в Холи-Лохе, чтобы обвести вокруг пальца не только его, но и адмирала Гарви. Но теперь мне было решительно все равно. Сейчас мне не было дела ровным счетом ни до чего. Я вдруг почувствовал себя смертельно уставшим, хотя спать мне не хотелось. В конце концов я заставил себя подняться на отяжелевшие ноги и, пожелав капитану доброй ночи, оставил его.

Когда я вошел в каюту Хансена, тот уже спал без задних ног, бросив одежду где попало. Убедившись, что он действительно спит как убитый, я разделся, повесил амуницию на вешалку, а манлихер спрятал в чемодан. Потом забрался в койку и попробовал уснуть, однако сон не шел ко мне. Его как рукой сняло, несмотря на то, что я здорово устал, как никогда в жизни.