Роковой роман Достоевского

Лицо уткнулось в мягкую плюшевую ткань, похожую на обивку кресла или дивана, по спине ощутимо елозил чей-то необъятный живот. Осознав, что меня трахают, как последнюю шлюху, я, изловчившись, лягнула ублюдка и вскочила на ноги.

– Ты все испортила, я уже почти кончал! – заорал мужик.

В темноте я едва различала его лицо, только живот топорщился, как белый барабан.

– Скотина, ублюдок! Я хочу домой!

В голове от обиды почти прояснилось. He raped me, son of a bitch![29] Да я сейчас ментов позову, и его закатают по полной программе, я же несовершеннолетняя!

Стараясь не реветь, я бросилась к видневшейся в полумраке двери, но мужик живо догнал меня, заслюнявил по шее.

– Так даже лучше, сопротивляйся, девочка!

– Урод!

Я попыталась въехать ему коленом между ног, но попала в живот, и это завело его еще больше.

Он дотащил меня до кровати, схватил за шею, прижал лицом к члену, захрипел:

– Пососи его…

«Укусить, потом убежать», – пронеслось у меня в голове.

Я даже не успела как следует цапнуть его жалкий маленький огрызок, из глаз посыпались искры.

Он бил меня по попе, тискал грудь, выкручивал руки. Я больше не вырывалась, потому что поняла, что каждая попытка его еще больше провоцирует, и он забьет меня до смерти.

– Забрось ноги мне на плечи, сучка!

Глотая слезы, я подчинилась. И в этот момент с изумлением и восторгом поняла, что вот именно сейчас случится то, чего раньше никогда не случалось.

Оказывается, в книгах все-таки привирают. Никакого неба в алмазах. Но все равно очень, очень сладко и приятно. Только бы он не останавливался…

– Ты, что ли, кончаешь, да?

У меня невольно вырвалось:

– Да! Еще!

Когда он зажег свет, меня чуть не стошнило. Типичный «ботаник», маленькие, заплывшие жиром глазки, щеки как у хомяка. What a mess![30]

– Извини, не знаю, что на меня нашло, – залепетал он виновато. – Ты такая красивая. Я спросил, хочешь ли ты трахаться, а ты сказала, что тебе по барабану. Но мне-то не по барабану, я хотел… Блин, ты вся в синяках… Извини. Меня так часто пробрасывают, что я теряю контроль. Хочешь, денег дам?

Тряся своим брюхом, «кросавчег» бросился к валявшимся на полу брюкам, вытащил портмоне, протянул мне какие-то купюры.

– Если надо еще, ты скажи.

– Не надо. Душ у тебя где?

Мне, конечно, хотелось сказать, чтобы он засунул бабки в свою fatass.[31] Но я решила промолчать, с головой у урода было явно не все в порядке.

Еще в душевой кабине, впрочем, я поняла: ни в какую милицию не пойду. Все-таки первый оргазм оправдывает то, что человек, его сотворивший, – чмо полнейшее…

Излюбленная тема женских журналов – как выжить после изнасилования. А я не выживала, я жила. Причем даже лучше, чем до того, как все это случилось. Потому что мое тело научилось получать удовольствие. Единственное, что слегка напрягало, – это опасения по поводу беременности и венерической заразы. Но – к счастью, пронесло.

А потом я первый раз влюбилась по-настоящему. И сердце билось где-то в горле, и целоваться хотелось до одури. Кирилл менял диски в dvd-проигрывателе, а я даже не помнила, что за аниме мы смотрели. Я мечтала о теле этого мальчика, и мне казалось, что вот-вот оно случится, настоящее небо в алмазах.

Неба нет. Алмазов, соответственно, тоже. Разочарование убило все: нежность, любовь. И тоску-пропасть… Помню, Кирилл довозит меня до моего подъезда, и через пять минут мы расстанемся, а я уже несусь в стремительную темную пропасть, без него все – тоска. Так было, правда. Только закончилось молниеносно быстро, мгновенно, как от щелчка выключателем комната погружается в темноту. There’s nothing to be done…[32]

Теперь я понимаю, что все сделала неправильно. Мне не следовало хвататься за Виктора, как утопающему за соломинку, наш брак – ошибка. Но тогда я была влюблена, и на небе нашлись наконец алмазы. И я свято верила: повезло найти настоящего мужчину, который знает, что мне нужно…

* * *

– Да, х-хорошо, мы так и сделаем, – прошептала Ирина и отложила сотовый телефон.

Лика Вронская критически посмотрела на трясущуюся в кресле девушку, подошла к шкафу, вытащила плед.

– Набрось давай, ты вся дрожишь. Успокойся. Слышишь, все в порядке! Что сказали в издательстве?

– В-выдерживать план мероприятий хотя бы пару дней. М-моя начальница считает, что, если мы вернемся в Москву завтра же, это вызовет негативный резонанс.

– Она права, – пробормотала Вронская и расстегнула сумочку. – Где-то у меня был валидол, затарилась накануне пиар-кампании. Да, хотя бы несколько дней действительно надо провести в Питере. Следователь какой-то странный, даже не поговорил с нами. Надо к нему подъехать, дать показания. Хотя мне лично рассказывать особо нечего, я не видела, как все случилось. Но такой порядок.

– Я т-тоже, слава богу, ничего сначала не видела. Только потом, когда все зашумели, глянула на парня. У него лицо стало совсем серым. И с-сразу поняла: мертвый… Нашла валидол?