Роковой романтизм. Эпоха демонов

Именно Парни стал первым лирическим поэтом Франции на исходе эпохи классицизма и ярким представителем французского предромантизма. И хотя такие романтики, как немец Ф. Шлегель и француз Шатобриан, в своей критике и камня на камне не оставили от главного труда Парни — его поэмы «Война богов», но именно в ней встал вопрос об ироничном отношении ко всему в мире (напомним, что идея «романтической иронии» принадлежит Шлегелю), даже к Библии, а также об оправдании дьявола как принципиального персонажа всего романтизма. Кстати, Пушкин-романтик под влиянием Парни создал свою «Гавриилиаду», причем некоторые фрагменты поэмы представляют собой прямой перевод из «Войны богов» и «Прозерпины» блистательного француза.

В 1799 году, в год рождения А. С. Пушкина, блистательный француз создал «ироикомическую» поэму «Война древних и новых богов», имевшую оглушительный успех во всем мире. Только во Франции за один год она выдержала шесть изданий. Поэма вызвала большую полемику и навлекла на голову Парни такие поношения, каким он никогда в жизни не подвергался. «Война богов» (La guerre des dieux, 1799) — ироикомическая поэма в десяти песнях, полемическое произведение, проникнутое антикатолическим духом Великой французской революции. В этой поэме Парни стремился «весело разработать деликатный и своеобразный сюжет, о котором Мильтон, более смелый в ином отношении, написал серьезно», то есть речь идет о восстании ангелов, о главной теме всего барокко и романтизма. Античное язычество и христианство — эти начала, противоборствуя, формируют сюжет поэмы Парни. Однако не только сюжет: основываясь на этом противоборстве, Парни искусно строит и стилистическое движение. Так, в самом начале автор внемлет гласу голубя — Святого Духа, который диктует ему рассказ. Это прямое пародийное использование обращения древнего поэта к музе — только место музы занимает Святой Дух. Правда, призыв к божеству имеет условный характер: автор больше не сошлется на своего вдохновителя и будет говорить от себя, в начале каждой песни занимая читателя собственными делами и раздумьями. Так, в начале песни IX мы читаем:

Я домосед: по целым дням сижу
У камелька, и уголья мешаю,
И все-таки от холода дрожу,
И скверную погоду проклинаю.
И так часы проходят в болтовне…
Когда же ночь напоминает мне,
Что спать пора, и я ложусь послушно
В свою постель, напяливши колпак…

Такого домашнего, бытового, в ночном колпаке автора не знали предшественники Парни — ничего похожего не было ни у Буало в «Налое», ни у Вольтера. В сущности, аналогию ему можно найти только в русской поэзии XVIII века, у Державина. Но особенно разительное впечатление производят эти строки, если, с одной стороны, вспомнить, что за подлинного автора поэмы выдается Святой Дух, а с другой, — сопоставить их с пародийно-гомеровскими описаниями, развернутыми сравнениями, мифологическими перифразами и проч. Это — один из контрастов, лежащих в основе поэтической системы «Войны богов». Другой, еще более разительный контраст — между фривольными, скабрезными, иногда изящно-галантными, иногда даже вульгарно-непристойными эпизодами, с подчеркнутой дерзостью и свободой вставляемыми автором в повествование независимо от логики сюжетного развития, и вполне серьезными, философски аргументированными размышлениями о религии, политике, нравственности. Таких пассажей много, они перемежаются с эпизодами первого типа, иногда переплетаются или сливаются с ними. В первой же песне Парни дает многостороннюю характеристику христианской религии. Устами Юпитера сообщается о том, что христианство — религия рабов, что Христос — лучший союзник власть имущих, деспотов:

Тиранов он поддерживает гнет,
Рабу велит: чти свято господина!

Таков политический аспект этой веры. Он будет подробнее раскрыт ниже, в песне VII, где Юпитер продолжит свое рассуждение:

Без сопротивленья,
Благословляя рабство, сей народ
Надел ярмо, выносит притесненья.
И тянется к пощечине щека,
И ждет спина спокойно тумака…