Роковой самообман: Сталин и нападение Германии на Советский Союз

Эйфорические ожидания прорыва на дипломатическом фронте в начале мая к концу месяца сменились унынием. Зловещую тишину в Берлине прерывало лишь громыхание немецкой военной машины по всей длине советской границы. Голикову становилось практически невозможно лавировать между Жуковым, встревоженным сигналами о приближающейся войне, и Сталиным, искавшим любую лазейку, чтобы начать переговоры с немцами. В конце апреля Голиков требовал от военного атташе в Берлине, генерала Туликова, общей оценки намерений немцев. Пересмотрев свыше 150 телеграмм и две дюжины рапортов, посланных им в ГРУ за три предыдущих месяца, Тупиков отметил неуклонно продолжающуюся переброску войск на восточный фронт как важнейшую и постоянную черту германской политики. Его рапорт подкреплялся точной таблицей развертывания германских войск, где северному и центральному участкам советской границы отдавалось предпочтение перед юго-западным, балканским и средневосточным театрами военных действий. Столь же показательным и тревожным фактором он считал демонстративное пренебрежение Гитлера советскими интересами, главным образом на Балканах. Но даже его рапорт не был свободен от двусмысленности, порождавшей двоякое толкование. Тупиков признавал за пактом Молотова — Риббентропа силу эффективного стабилизирующего фактора в отношениях с Германией, хотя и считал это временной передышкой. Он склонен был также объяснять непостижимые действия Германии отчаянной нуждой в контроле над экономическими ресурсами Советского Союза, цитируя изречение Геринга: «Крысы, когда они голодны, прогрызают стальную броню, чтобы проложить дорогу к хлебу». Ситуация настолько обострилась, что немецкие ученые якобы работают «над тем, чтобы содержимое канализационных котлованов вновь сделать пригодным для обедов и ужинов». Тупиков, намеревавшийся предупредить Сталина об опасности войны, не понимал, что подобная оценка все еще оставляет Кремлю надежду на достижение политическими средствами соглашения о дальнейших уступках и подрывает позицию Жукова. Но в заключительных строках он ясно утверждал: «В германских планах сейчас ведущейся войны СССР фигурирует как очередной противник»^{1116}.

Другим зловещим признаком служили систематические попытки Германии привлечь в свои ряды соседей СССР. Внутренний меморандум Наркомата иностранных дел говорит об открытой враждебности Антонеску по отношению к Советскому Союзу; немцы поощряли его вновь заявить претензии на Бессарабию. Донесения из этого региона указывали на укрепление немцами румынской границы и побережья Черного моря и сосредоточение войск в Молдове, сопровождавшиеся мерами по защите нефтепромыслов от воздушных налетов. Не оставалось сомнений в том, насколько далеко зашли планы скорейшей войны и подготовка Германии к войне против Советского Союза^{1117}.

Немецкие офицеры в Румынии даже рассказали, что война с Советским Союзом будет в середине июня. Под руководством немцев быстро) строились новые военно-воздушные базы, устанавливалось взаимодействие с румынскими офицерами в подготовке к оккупации Бессарабии^{1118}. Точнейшая информация, доставленная НКГБ, содержала описание различных мер, предпринимаемых немцами, «свидетельствующий об ускоренной подготовке театра войны» на советско-венгерской 1 границе. Высокопоставленные офицеры осматривали этот район и фотографировали советские пограничные заставы и мосты через реку Буг. Подобные сведения шли рука об руку с множеством документов о систематической переброске войск к границе начиная с 27 марта. Заводы переводились на выпуск недостающей военной продукции и работали круглосуточно. Бронированные противоорудийные колпаки были сняты с линии Мажино и перевезены к советской границе. Число разведывательных полетов возрастало. Агенты получили задания добыть информацию о размещении штабов, радиостанций и аэродромов. Наконец, один немецкий командир пограничной заставы, встретив местных крестьян 10 апреля, якобы сказал: «Греция капитулировала… Скоро возьмем Югославию… Один месяц отдохнем и пойдем войной на СССР»^{1119}.

В тот момент Голиков упорно старался привлечь внимание Кремля к «усилению группировки против СССР на протяжении всей западной и юго-западной границы, включая Румынию, а также в Финляндии». В его очередном рапорте 5 мая отражена шизофреническая ситуация. С одной стороны, он подробно останавливается на поразительных усилиях немцев: за два месяца они увеличили свои войска на 37 дивизий, при этом удвоив количество бронетанковых дивизий с шести до двенадцати. И тут же переводит разговор на расширение операций против Англии на Ближнем Востоке (Турция и Ирак) и в Северной Африке, не исключая возможности, что следующей жертвой станет Испания^{1120}.