Роковой самообман: Сталин и нападение Германии на Советский Союз

Те, кто заявляют, будто полет Гесса являлся частью изощренного плана, задуманного в Берлине, стремятся показать последовательность событий. Например, говорят, что Гитлер послал Гесса в Мадрид 20 апреля в попытке установить контакт с британским правительством. Скорее всего, это утверждение опирается на тот факт, что британский посол в Мадриде, сэр Сэмюэл Гор, был известным примиренцем и приветствовал бы подобный шаг^{1175}. Но пристальное изучение архивных материалов не дает оснований для такого вывода. Форин Оффис затребовал у посольства в Мадриде информацию касательно «сообщений из Виши, будто Гесс прилетел в Мадрид с личным письмом Гитлера Франко». Слухи упоминали об урегулировании права прохода немецких войск к Гибралтару. Вторая телеграмма от 25 апреля такие слухи опровергала. Фрэнк Роберте, будущий посол в Москве, работавший тогда в Европейском департаменте Форин Оффис, заявил: «Паника в прошлый уик-энд оказалась по меньшей мере преждевременной». Речь шла, конечно, не о визите Гесса, а об угрозе Гибралтару, тяготившей англичан в то время. Информация в действительности носила противоречивый характер. Визит Гесса в Испанию мог бы быть связан с тайными контактами с источниками английской разведки или даже с английским послом, сэром Сэмюэлом Гором, но право прохода войск, естественно, означало враждебные действия против Англии. В ответ на запрос военной разведки Фрэнк Роберте, не давая веры слухам, четко заявил, что не может «подтвердить сообщение, будто Гесс встречался с германским послом в Барселоне. Если Гесс и приехал сюда, его прибытие окружено поразительной секретностью и нет даже слухов о его присутствии в городе». Затем он заметил, что Гор «автоматически» послал бы донесение, если бы такие слухи имели под собой основание^{1176}. По мнению Москвы, слухи о мирных переговорах Гесса в Испании злонамеренно распространяли англичане, чтобы отвлечь внимание от собственного плачевного положения и втянуть СССР в войну^{1177}.

Архивные материалы явно свидетельствуют, что Гесс прилетел в Англию без санкции Гитлера, не был он и завлечен британской разведкой. Более того, он не привез никаких официальных предложений. В первую годовщину прибытия Гесса, после того как допросы окончились и за ним было установлено круглосуточное наблюдение, Кэ-доган вынес четкий вердикт: «Ныне совершенно ясно, что эскапада Гесса — это его собственная безумная авантюра и германские власти ничего о ней не знали»^{1178}. Кэдоган должен был знать, что говорит: ему поручили координировать действия всех ведомств, включая спецслужбы, в отношении Гесса. Сам Гесс признавался в письме Хаусхоферу: «Нельзя отрицать, я потерпел неудачу. Но нельзя отрицать и то, что я был сам себе пилотом (курсив мой. — Г.Г.). Мне не в чем упрекнуть себя в этом отношении. В любом случае я был у штурвала»^{1179}.

Некоторым подтверждением идеи, будто Гесс покинул Германию полностью с ведома Гитлера, вроде бы служит газетное интервью с его женой в конце войны. Но ее свидетельство основано на воспоминаниях о последней встрече Гесса с Гитлером в Берлине 4 мая: «Они разговаривали на повышенных тонах, но на самом деле не ссорились»^{1180}. В противовес этому свидетельству, весьма фрагментарному, обширная переписка Гесса с семьей во время войны не дает оснований для подобных заключений. В длинном письме матери Гесс описывает тщательные приготовления к полету, подчеркивая: «Многие вечера, которые я втайне (курсив мой. — Г.Г.) провел с картами, таблицами, логарифмической линейкой и чертежной доской, стоили того». В другом письме он объяснял, почему вылетел не из Берлина: Гитлер, видимо, запретил ему летать там без особого разрешения. «Я вполне мог, — писал он, — тут же угодить за решетку. Но это к лучшему, что с полетами в окрестностях Берлина ничего не получилось. Я не смог бы скрывать свои действия, и фюрер услышал бы о них рано или поздно. Мой план провалился бы, и мне пришлось бы винить самого себя за беспечность»^{1181}. Даже если остается какой-то маленький шанс обнаружить, что миссия Гесса пользовалась официальной поддержкой в Германии, совершенно ясно, что британское правительство об этом не знало и не считало Гесса официальным эмиссаром.