Роковой самообман: Сталин и нападение Германии на Советский Союз

Порядки развертывания для Одесского военного округа предусматривали создание линии обороны от Коржениц до устья Дуная в Килии и вдоль черноморского побережья вплоть до Проливов. Черноморскому флоту приказано было отражать атаки с моря в направлений Одессы, Крыма и Кавказа, что демонстрировало давний страх Сталина перед негласным участием англичан в нападении немцев. Ясно видны тесные рамки, в которых приходилось действовать Жукову. Осуществляя развертывание, он строго-настрого предупредил командующих фронтами, что «первый шаг через государственную границу» может быть сделан только «по особому распоряжению начальника Генерального штаба», вступающему в силу по получении шифрованной телеграммы со словами «приступить к выполнению плана прикрытия на 1941 г.». Сами директивы выпускались в двух экземплярах от руки, один оставался у Жукова, другой хранился в сейфе у того или иного командующего фронтом^{1126}. На полевом уровне новые порядки развертывания соединялись с апрельской директивой Жукова. Действительно, 14 мая генерал Павлов дал более конкретные распоряжения командующим армиями. В частности, командующему в Гродненской области предписывалось сдержать немцев и создать благоприятные условия для нанесения контрудара силами механизированного корпуса. При всем том удар в тыл противника в основном имел целью подавление способности немцев к продолжению атаки^{1127}.

Нет сомнений в том, что, будь у него достаточно времени на полноценное развертывание армии на границе, Жуков организовал бы оборону по единственному принципу, признаваемому советской доктриной: комбинации оборонительных и наступательных мер. В самом деле, всего через три дня после осуществления дополнительных мер по развертыванию войск, на фоне югославского фиаско, Жуков пытался убедить Сталина перехватить инициативу. Не будучи посвящен в хитросплетения дипломатической игры, он все больше беспокоился из-за умеренного мобилизационного плана, навязанного ему. 15 мая они с Тимошенко подготовили еще одну директиву, прямое продолжение апрельской. Тогда как в апреле Жуков еще весьма неопределенно высказывался по важнейшему вопросу «начального периода войны» — о выборе момента для контрудара, на этот раз он выражал желание перехватить инициативу, осуществляя упреждающий удар. Отправной точкой ему служили отнюдь не идеологические и экспансионистские мотивы. План четко определял цель — предупреждение удара Германии, в неизбежности которого Жуков теперь был уверен, — и ограничивался ею. Он не выражал стремления уничтожить германское государство или хотя бы вооруженные силы — лишь отразить немецкое наступление. Возможно, Жуков выдвинул эту идею перед Сталиным на их встрече в Кремле в ночь с 14 на 15 мая, но скорее всего она обсуждалась на двухчасовой встрече вместе с заместителем начальника Отдела оперативного планирования генералом Ватутиным 19 мая^{1128}. Идея явно исходила от военных и была безоговорочно отвергнута Сталиным, так как ставила под угрозу его попытки добиться политического урегулирования.

То, что Сталин не сумел подготовиться к нападению Германии, в первую очередь отражает трудность политического выбора, перед которым Советский Союз оказался как до начала Второй мировой войны, так и накануне Великой Отечественной. Лишь задним числом, вероятно, можно указывать альтернативы, существовавшие тогда. И все равно удар в лучшем случае можно было смягчить, но не отвратить. Размеров германских военных успехов, как во Франции, так и на Балканах, не предвидел никто из участников того, что Сталин называл «большой игрой». Еще до войны, по словам Молотова, Сталин считал, «что только к 1943 году мы сможем встретить немца на равных»^{1129}. Сталинская осторожность в проведении военных приготовлений в значительной степени диктовалась верой в возможность отсрочить, если не предотвратить военные действия с помощью разумной политики и адекватных подготовительных мер. Осознав реальность войны, вместо того чтобы открыто обратиться к военной доктрине или позволить военным сделать это, Сталин в типичном для него стиле издавал путаные распоряжения, приноравливаясь к изменившимся обстоятельствам. Таким образом, он не сумел создать надлежащую обстановку для разработки военных планов, которые примирили бы доктрину со стратегическими целями.

Упреждающий план Жукова фактически представляет собой неподписанный набросок с исправлениями, внесенными им самим, на полях. Об ограниченности целей этого плана можно судить по основной схеме операции, изложенной в начальном параграфе: