Роковой секрет

– Рафаэль, все это неправильно и так не должно быть. Ты старше меня вдвое… я могла стать женой твоему сыну… – начинает она шептать хрустальным голосом, опустив взгляд вслед за своими руками, и я чувствую, насколько сильно она сейчас уязвима. – Но я хочу, чтобы ты знал… – Сола запинается, когда я обхватывают ее шею сзади, располагая большой палец на горле и ощущая, как она сглатывает и в глубине ее глаз загорается призрачный след страха. – Я никогда не переставала думать о тебе. Даже когда в моей жизни появился Матвей. И, несмотря на то, что я начала испытывать к нему некие чувства, когда мы лежали с ним в одной кровати или занимались сексом, я всегда представляла тебя. Господи, не верю, что говорю тебе это… мне очень стыдно…

Она закрывает лицо ладонями, но я аккуратно опускаю их вниз, настороженно заглядывая в ее растерянное лицо.

Эти слова волнуют меня не меньше, чем Солу. В этом мы с ней слишком похожи. Но я молчу, в ожидании, когда она договорит. Немного поерзав и набрав в легкие воздуха, она продолжает:

– Ты каждую ночь приходил ко мне. И разрушал все попытки забыть себя. – На ее сочных губах расцветает легкая улыбка. – Я не хотела себе признаваться, но мне нравилось то, что ты делал со мной. Даже той ночью, когда вместо призрачных прикосновений я чувствовала реального тебя. Но и после, все эти два года, я не могла забыть. Ты словно клеймил меня собой, и порой мне даже казалось, что ты где-то рядом. По телу скользили руки Матвея, но вспыхивала я не от них, а от выжженных тобой невидимых шрамов. Я больше ни с кем не чувствовала себя такой живой. Только в твоих объятиях я могу себе позволить подобное. Я пыталась сопротивляться этому наваждению, стыдить себя за него, но ничего не действовало на мои мысли и желания. И меня это пугает. До сих пор. Я не знаю тебя, но меня тянет в эту неизвестность. А ты практически ничего мне не рассказываешь о себе, и остается только мучиться от догадок.

– Не всегда знание приносит облегчение, – хрипло срывается с моих губ, и я ощущаю, как во рту все пересохло. Прочистив горло, твердо продолжаю: – Иногда лучше оставаться нетронутой тайной. А в моем случае, настоятельно рекомендую не совать свой любопытный нос куда не положено. Ты знаешь то, что должна знать. Ни больше, ни меньше.

– Но…

– Я не причиню тебе вреда, Сола. И не позволю это никому другому. Этого тебе должно быть достаточно.

На ее лице мелькает робкая улыбка. Все же верно определение, что женщины любят ушами, и ценно то, что я не солгал ей ни в одном слове.

– Я все равно тебя разгадаю.

Сола несмело приникает к моим губам и замирает в миллиметре от них, прежде чем медленно накрыть поцелуем. Обхватывает мою верхнюю губу, неторопливо позволяя себе поиграть языком.

– Лучше тебе этого не делать, – хриплю ей в рот, а руками жестче сминаю округлые бедра, одновременно утопая в ее нежности. Тонкие пальцы поглаживают мое лицо, и девчонка отстраняется, внимательно всматриваясь мне в глаза.

– Мне кажется, мы ненормальные.

– Тебе не кажется.

– Я до сих пор не могу понять, что ты два года назад сделал со мной. Где тот тумблер, который ты щелкнул.

Сола пальцами исследует мои губы, ослепляя беззаботной улыбкой. Ее присутствие освобождает меня. От всего. Рядом с ней моя жизнь начинается заново. В который раз я убеждаю себя в том, что она создана для меня. В наказание за грехи. Или подаренная во спасение. Плевать. Такая неидеальная, но до безумия необходимая. Эта девушка – мой шанс на искупление. Кажется, она достала меня из самой глубины ада. И, пусть в конце все превратится в пепел, сейчас я хочу жить.

Машина останавливается и, прижав нежную ладонь к губам, я обжигаю ее поцелуем.

– Идем.

Сола нехотя слезает с моих коленей, а я подгоняю ее легким шлепком по попке.

– Куда мы приехали? Что ты опять задумал? – лукаво изгибает бровь.

Я не успеваю ответить, потому что нас отвлекает Балдо, открывая двери и подавая Соле руку.

– Синьорина, – вежливо приглашает ее выйти. Она оборачивается и аристократично кивает, прежде чем вложить свою ладонь в его руку.

Сола вылезает первая и, распахнув дверь со своей стороны, я слышу чистый звонкий смех, который осколками рассыпается на дне моей души. Вдыхаю полной грудью запах виноградников и когда вижу искреннюю реакцию своей девочки, чувствую, как ломаются сдавившие меня тяжелые оковы эмоций.

– Рафаэль, как здесь красиво!

Она начинает кружиться, утопая в солнечных лучах, и подол синего платья развевается мягкими волнами. В этот миг Сола похожа на порхающую на солнечном лугу бабочку. И от этой картины сердце щемит еще больше. Ведь каждый ублюдок теперь мечтает обломать крылышки моей бабочке, а ей хватит одного неосторожного прикосновения, чтобы камнем разбиться о землю.

– Хотя бы в мой день рождения ты можешь улыбнуться? А?

Угнетенный тягостными мыслями, даже не заметил, как Сола подлетела ко мне, обвив шею тонкими руками.

– Тебе придется привыкнуть к моему хмурому лицу, – приобнимаю ее, направляя в нужную сторону. – Идем, я кое-что тебе покажу, – вкрадчиво шепчу ей на ухо и прикусываю мочку, заставляя звонко взвизгнуть.