Роковой секрет (СИ)

Легкий завтрак и приятная забота экономки незаметно уняли мое раздражение. Правда, спустя пару часов оно сменяется смятением. Больше не хочется сидеть в комнате. Набравшись смелости, я решаюсь покинуть уже порядком надоевшие четыре стены и направиться на поиски Росси. На данный момент единственное мое желание — просто поговорить с ним.

Но, не успев перешагнуть порог, я натыкаюсь на своего верного лысого спутника. Не в силах сдержаться, закатываю глаза.

— Мне нужен синьор Росси.

— Босс ожидает вас в кабинете.

— Даже так? Он что, теперь и за моими мыслями следит?

— Синьор не любит ждать. Идите, синьорина.

А я не люблю, когда мне отдают приказы. Но эту шпильку я оставляю при себе. Пробежав пару-тройку лестничных пролетов, я, наконец, добираюсь до его кабинета. Сдерживаю порыв ворваться без предупреждения и тихо стучу в дверь, прежде чем отворить ее.

Правда, когда захожу, меня встречает лишь тишина. Рафаэля нет. Что ж, подождем. Раз он сам желал встречи со мной и распорядился, чтобы я пришла, значит, вернется, и тогда мы поговорим.

Я бесцеремонно устраиваюсь в хозяйском кресле и откидываюсь на спинку, снова осматривая его темное пристанище. Минуту. Две. Пять. Десять. Сижу в безмолвном ожидании. Сама не замечаю, как от давящей скуки начинаю рыскать по громадным ящикам стола. Замираю, когда нахожу старую потрепанную книгу. Аккуратно беру ее в руки и открываю. «Маленький принц». Первое печатное издание.

— Твою мать… — ворчу себе под нос, когда из книжки разлетаются листки.

Тут же начинаю их судорожно собирать и среди выпавших страниц натыкаюсь на корявый детский рисунок. Не могу разобрать, что юный художник хотел изобразить, но поспешно кладу его на место. Времени рассматривать нет. Если сейчас зайдет Рафаэль и увидит меня за порчей раритетной книги, думаю, что так и останусь стоять на коленях. Но, когда вкладываю последнюю страницу, замечаю на форзаце надпись. Не могу ее прочитать, так как она на итальянском яльозыке. И только имя врезается в память. Джиа. То же самое я прочла у него на груди.

В голове не укладывается: «Маленький принц» в столе у дьявола. Не думала, что он вообще читает. Просто парадокс какой-то. Погруженная в свои мысли, я, по всей видимости, путаю ящики, и открываю совершенно другой. От его содержимого по телу пробегает табун колючих мурашек, которые собираются на затылке и будто стягивают волосы в тугой узел.

Перед глазами мои фотографии. Много. Разного периода моей жизни. Даже детские.

— Что за хрень?

Медленно кладу книгу на стол и начинаю рассматривать свои снимки. Но вскоре, услышав шум приближающихся шагов, поспешно все убираю на место и вскакиваю из-за стола.

— Синьорина Гроссу, — в дверном проеме появляется мой лысый надсмотрщик, — у Синьора Росси изменились планы, он не сможет уделить вам время.

— Вот как. — Стараюсь скрыть свое волнение. — Ладно, тогда я позвоню ему. Так даже лучше. — Вздергиваю подбородок и, облегченно выдохнув, следую к двери.

— Не стоит его беспокоить, — останавливает меня строгий мужской голос, когда я прохожу мимо Балдо. Вопрошающе поднимаю брови и жду хоть какого-то пояснения. — Важные переговоры. Дождитесь его возвращения.

Поджимаю губы.

— Ладно, — безразлично соглашаюсь, и с еле скрываемым желанием покидаю кабинет.

— Синьорина Гроссу, — окликает мистер Зануда, заставляя меня обернуться и встретиться с его каменным лицом, — и это не просьба.

— Что-то еще? — интересуюсь с притворной вежливостью.

— Хорошего дня, синьорина. — Балдо уважительно кивает и закрывает дверь в кабинет.

Прощаюсь с ним легкой улыбкой и стремительно несусь к себе в комнату. От тревожных мыслей голова кругом, а горло сдавливает комок, что с каждой секундой только растет. Сглатываю и вдыхаю большой глоток воздуха, но он застревает в глотке, так и не достигнув легких. Прислоняюсь спиной к стене в попытке остановить панику. Спокойно, Рокси. Дыши. Это недоразумение. Наверняка у Рафаэля есть объяснение этому фотоархиву. Вот только как спросить его об этом? Ведь, если он узнает, что я рылась в его вещах, навряд ли похвалит меня за это. Сердце сжимается в груди, так что даже вдохнуть больно.

Остаток дня я провожу в своей комнате, боясь, что меня могут увидеть в таком взвинченном состоянии. Кусок в горло не лезет, и Женевре приходится чуть ли не с ложечки кормить взрослую девицу. А меня воротит от всего. Хочется побыть одной. Сердце раз за разом пускается вскачь, когда в голову закрадывается мысль, что этот мужчина всю жизнь следил за мной. Господи, там есть фотографии с моего первого выступления, которых нет даже в моем фотоальбоме, потому что в то время у бабушки не было денег на фотоаппарат.

В мои беспокойные размышления врывается загадочное имя Джиа. Чье оно? Неужели у Рафаэля был еще один ребенок? Скорее всего, эти рисунки для него дороги как память. Как и книга, которую он хранит у себя в столе.

Странно… Матвей ни разу не заикался о своих братьях или сестрах. Но последнее, о чем бы мне хотелось думать в данный момент, так это вспоминать своего бывшего-предателя.