Роковой шторм

- Мы однажды проявили великодушие. Мы дали Бонапарту собственное королевство на Эльбе с маленькой армией, и что мы получили? Сто дней, вот что! И гибель пятидесяти тысяч молодых людей. Послушайте, этот человек, как и любой диктатор, помешанный на власти, должен быть изолирован от остального человечества. Пусть считает, что ему крупно повезло, что у него еще есть голова на плечах!

- Вы говорите так, словно он преступник, - возразила леди Голланд.

- Когда Наполеон отрекся от престола и добровольно отправился на Эльбу, существовала уверенность в том, что страна, которую он превратил в великую, останется неприкосновенной. Однако буквально через несколько месяцев Англия, Австрия, Пруссия и Россия, все его старые враги, стали рвать Францию на части, словно хищные птицы. Мог ли он взирать на это безучастно?

- Ну, - возразил джентльмен, - как женщина, вы этого не поймете. Со своей стороны, скажу, что он устроен гораздо лучше, чем заслуживает. Он живет в полном довольстве и безделье за счет английского народа и поглощает лучшие яства и вина, какие только может ему предоставить наместник королевства!

Лорд Голланд поспешил на помощь своей жене:

- Если вы имеете в виду груз, отправленный Наполеону от нашего имени, не могу сказать, что компания неохотно приняла его. Надо полагать, она извлекла большие доходы, снабжая гарнизон охраны императора!

- Прошу вас, джентльмены, не будем переходить на личности, предупредил их Тадеус Бакстер и скорее решительно, чем тактично, переменил тему беседы.

Несмотря на перепалку, беседа произвела на Джулию теплое впечатление. Было приятно, что и в Англии некоторые высокопоставленные люди так же глубоко, как и она, переживали заточение Наполеона. В глубине души ее терзали сомнения. Как поступит британское правительство с теми, кто останется на Святой Елене после бегства Наполеона, с теми, кто будет в Британии, когда император окажется на свободе? Наверное, если достаточно много людей видят несправедливость его заточения, не будет особых репрессий против заговорщиков, устроивших его бегство.

Позже, когда дамы перешли в гостиную, оставив мужчин в обществе портвейна и кларета, Джулия отыскала леди Голланд. Они беседовали с живейшим интересом, пока тетушка Люсинда не отозвала Джулию.

- Вы должны сказать кое-что Реду, - тихо сказала она. - Я хотела предупредить его раньше, но вы оба переодевались к обеду. Я не знаю, говорил ли он вам о матери? Вы знаете, что она снова вышла замуж после смерти его отца, и теперь она леди Кэткарт? Я сегодня получила от нее записку; она в городе и собирается меня навестить. Я не знаю, имеет ли она понятие, что Ред находится здесь, но он не сможет уклониться от встречи с ней, если она настаивает на этом.

- Возможно, она видела объявление о бракосочетании, - предположила Джулия.

- Несомненно, - согласилась тетя Люсинда.

- Тогда она хочет приехать посмотреть на меня, как любая мать.

- Любая, кроме Георгины. Сомневаюсь, что ею движет материнское чувство. - Тетушка Люсинда мрачно улыбнулась. - Я могу придумать лишь три причины ее приезда; ни одна из них не делает ей чести.

- Боюсь, что не понимаю вас.

- Прежде всего, это может быть каприз, во-вторых, она может чего-то от него хотеть и, наконец, она, возможно, желает кого-нибудь смутить или доставить неприятность.

Джулия посмотрела на нее, пораженная злобой, звучавшей в голосе этой обычно мягкой женщины. Наконец она сказала:

- Ред никогда не откровенничал со мной относительно своей матери. Те немногие сведения, которыми я располагаю, сообщил первый помощник на борту "Си Джейд", и я не совсем уверена в его правоте.

- Насколько я знаю мистера Фри, этот молодой человек не склонен к преувеличению.

- Не склонен, - согласилась Джулия. - Но если так, правда ли, что мать Реда способствовала смерти его отца?

- Я бы хотела ответить вам положительно, моя дорогая, но, по правде говоря, никто не знает. Можно только догадываться и не более. Для меня важно, что думает об этом Ред. Я точно знаю: он верит в это всем сердцем.

Вскоре после этого мужчины присоединились к ним. В качестве частичного вознаграждения за гостеприимство тетушки Люсинды Джулия согласилась продемонстрировать гостям свое мастерство за фортепьяно. Ред не остался в стороне, предложив переворачивать ей ноты.

Инструмент стоял в алькове в конце гостиной. Звучала мелодия Моцарта, и Джулия произнесла через плечо:

- К чему такие жертвы? Я могла бы сама переворачивать страницы.

- Не сомневаюсь, - сказал Ред, укрепляя свечу в канделябре над пюпитром и наклоняясь к ней под этим предлогом, - но как я мог упустить возможность вновь сыграть роль обожающего мужа?

- Думаю, легко, если бы не зрители.

- Да, конечно, зрители - это важно. Но если вам угодно, чтобы я продолжал, наедине с вами, уверен, это можно устроить.

- Я вовсе не говорила... - глубоко вздохнула она, - хотя я весьма польщена, боюсь, мне придется уклониться.

- Почему? У вас нет ни одного предлога. У нас есть и светское, и церковное благословение.