Роковой соблазн (СИ)

Резкий, длинный, слишком глубокий, неотступный. Следом ещё один. Сознание будто заволокло туманом. Он пронзал меня насквозь, не сбавляя темп. В какой-то момент я сильней обхватила ногами Макса, чтобы он мог заполнить меня до самого предела. И искала руками опору, когда он стал врезаться в одном быстром темпе. Схватившись за край столешницы, я терялась в ярких вспышках, принимала его в себя и, не сдерживая неуправляемые крики, разлетелась на осколки, созерцая его оргазм.

Этой ночью активность Макса не знала границ. Всё продолжись вскоре в спальне, где с особенной страстью я полностью отдавалась ему.

Вымотанные, мы уснули после полуночи — вот только мой сон не был слишком долгим.

Красивые здесь места с голубой далью моря. Утренняя свежесть так и манила выйти на улицу.

Оставив спящего Макса в комнате, накинула шёлковый халат и, прихватив с собой тонкий плед, тихо вышла на широкий балкон. Укутавшись в тёплый кашемир, я удобно устроилась на софе. Розоватое утреннее солнце ещё не поднялось над горизонтом. Я застала редкий момент. Фантастический рассвет окрашивал небо в оранжевый цвет, и чья-то яхта вышла ему на встречу из бухты.

Тишь и благодать, нарушенная громкой мелодией звонка. Кому-то тоже не спалось, и этот кто-то настойчиво пытался связаться с Максом. Он не слышал рингтона, и я бы не вернулась в комнату, если бы не перепуганный женский голос на включившемся автоответчике.

— Максим Аркадьевич, до вас со вчерашнего дня не может дозвониться отец, — спотыкаясь на каждом слоге, глаголил автоответчик. — Господин Романовский страшно зол и требует передать вам, что в девять часов состоится экстренное собрание. Если вы меня слышите, Максим Аркадьевич, снимите трубку. Ваш отец… ой… вернее, господин Романовский… В общем, Аркадий Борисович уже стоит у стойки ресепшена в офисе…

Протяжный писк известил о конце сообщения.

Что это за ерунда?..

— Что это? — выдавила вслух, когда Макс со свойственным ему спокойствием, откинув одеяло, встал с постели.

Глава 23

Анна

Не проронив ни слова, он отыскал джинсы. Надел их, сел на край кровати и тряхнул головой, прогоняя остатки сна. Ни малейшего признака паники или растерянности с его стороны не последовало. Макс вёл себя так, будто никто и не оставлял ему компрометирующего сообщения. Меня же, наоборот, захлестнуло негодование.

— Романовский?! Твоя фамилия Романовский?! — выпалила, приблизившись к кровати, стараясь разглядеть хоть маломальскую эмоцию на его лице, но бесполезно.

Непроницаемое. Как будто то, о чём я спрашивала, его совершенно не касалось.

Что же это такое: равнодушие или умение держать себя в руках при любых обстоятельствах? Хотелось бы верить, что второе.

Нахлынувшие эмоции не давали нормально мыслить. Меня словно пушечным выстрелом оглушило. Я задыхалась, как ушедший под воду. Захлёбывалась, и сил подняться на поверхность, чтобы сделать глоток спасительного воздуха, не хватало.

Кто бы мог подумать, что прекрасно проведённая ночь и идеальное утро были обречены получить шокирующее продолжение? От смешанных чувств одолело смятение. В душе рождался хаос, и отчётливой была лишь одна мысль в голове:

«Почему он молчит и тянет с ответом?»

Казалось бы: в чём сложность сказать банальное: «да» или «нет»?

Макс словно услышал — произнёс то, что окончательно морально убило меня.

— Да.

Голос у него был хрипловатый ото сна, но по-прежнему ровный и абсолютно спокойный. Правильно. К чему паниковать, когда уже не можешь ничего изменить. Сама не знаю, почему упорно ждала от него ответа. Я не страдала голосовыми галлюцинациями, да и не признание Макса послужило катализатором поставить в этой игре «жирную точку».

— И ты так спокойно ставишь меня об этом в известность? Мерзавец!

Внутренне я рвала и метала. Он Романовский!!! Макс оказался сыном безжалостного бизнесмена, пытающегося завладеть фермой и… всё это время использовал меня?

Сердце гулко заколотилось, во рту появился привкус горечи. От осознания собственного прокола (ведь закралось сомнение вчера) негодование рвалось наружу. Ещё чуть-чуть и я вспыхну, как факел. Сорвусь.

«Нет. Я не стану второй Жанной. Не стану устраивать ему сцен. Просто уйду».

Положив плед на кровать, нашла своё платье и собралась было подойти к ванной комнате, но он остановил меня.

— Сядь, Анна! — приказал Макс, указав на кресло. — Нам нужно поговорить.

Я не сдвинулась с места. Да пусть катится чёрту!

— Садись, — повторил он мягче, по-хозяйски рассевшись на кровати напротив меня. — Я прошу тебя.

Просит поговорить?.. Ему приспичило поговорить!.. Да, пожалуй, нам нужно поговорить!

Собрав волю в кулак, я села в кресло, но не потому, что выполняла его просьбу, а искала опору. Боялась, что ноги перестанут держать. Всё вокруг расплывалось, искажалось в пространстве, как будто я находилась на аттракционе в мыльном пузыре. Произнесенные им слова доходили до сознания искаженно, с огромным трудом.