Роковой треугольник

Ванда вскинула голову и бросила взгляд на мать. Было еще слишком рано для серьезного разговора. Но она не могла придумать, как избежать его.

Ее мама всегда поднималась с рассветом, и, поскольку Ванда не смогла уснуть после ухода Стива, она пошла на запах кофе в кухню. Наверное, это была не слишком хорошая идея.

Ванда обхватила себя за плечи, напрасно пытаясь унять волнение. О боже, лишь одно упоминание его имени заставило ее покраснеть, и она с беспокойством подумала, что мать догадывается, чем они со Стивом занимались всю ночь.

— Полагаю, хорошо. А что?

— Ну, — ответила София, месившая тесто для печенья, — я просто... поинтересовалась.

— Ясно. — Ванда снова заглянула в чековую книжку, стараясь подбить баланс. Слишком трудно разбираться со счетами так рано, но надо чем-то занять себя. Надо отойти от мыслей о прошедшей ночи и о том, как приятно находиться в объятиях Стива.

Взглянув на Софию, она поняла, что мама что-то подозревает. У этой женщины всегда был нюх на романтическое настроение дочери.

Глядя на итоговую сумму в чековой книжке, Ванда пробормотала ругательство. Как такое могло быть? Она умела и складывать, и вычитать. Почему же ее баланс так сильно отличался от банковского в меньшую сторону? Может быть, она слишком устала?

Покачав головой, она попросила:

— Хватит о Стиве, мамочка.

— Дорогая... — София осторожно положила ложечку теста на противень. — Если ты думаешь, я не вижу, что происходит между вами, то ты ошибаешься.

Вздохнув, Ванда откинулась на спинку стула и вытянула перед собой ноги. Сложив на груди руки, она посмотрела на свою мать.

— Мама, если ты ожидаешь, что я буду говорить с тобой об этом, то ты ошибаешься.

Заполнив противень, София поднесла его к духовке и поставила внутрь. Закрыла дверцу, включила таймер, потом повернулась и посмотрела на свою дочь.

— Ты ведь знаешь, дорогая, как важны для меня вы с Биллом?

— Да.

Ванда молча ждала продолжения.

— Я хочу, чтобы вы оба были счастливы.

— Я это знаю.

— А Биллу нравится общаться с Беренджерами.

— Все так. — Вот еще один грех на ее совести. Мать не знает, что отец Билли — Стив. И не узнает.

— Ты и сама расцвела за последнюю неделю.

— Мамочка... — Ванда выпрямилась.

— Дорогая. — София взяла стул и села рядом с дочерью. Протянув руку, накрыла ладонь Ванды и продолжила: — Ты любишь Стива.

О боже. Она сама совсем недавно осознала этот факт. Как догадалась о том же ее мать? Неужели перемены в ее настроении так заметны окружающим?

— Мамочка, — с нажимом произнесла она, — правда заключается в том, что я не могу себе позволить любить Стива.

— Значит, я не ошиблась и ты действительно любишь его, — заметила ее проницательная мама, потом спросила: — Почему, ради всего святого, ты не можешь себе позволить любить его?

— Потому что он нигде подолгу не задерживается, а я всегда стремилась к постоянству во всем.

Самый простой ответ. Единственная правда, которую она осознала в пять часов утра и на которую можно сослаться. Хоть ее тело все еще помнило его поцелуи и умелые ласки, надо посмотреть суровым фактам в лицо. Как бы хорошо ни было им со Стивом, их отношения долго не продлятся. Биллом она с ним не поделится.

— Что я испытываю к нему, не имеет значения. Мы слишком разные. И вряд ли будем счастливы вместе.

София ударила дочь по руке. Та от удивления вскрикнула:

— Ой!

— Будь честной перед собой, Ванда, — сказала ее мать, нахмурившись. — Что значит — твои чувства не имеют значения? Только они и имеют.

— Как ты можешь говорить мне такое? — спросила Ванда. — Мне нужно думать о Билле. Обеспечить ему будущее, защитить его.

— От чего? От любви?

— Мама...

— Дорогая, я знаю, что ты боишься. — София откинулась на спинку стула. — Одному Господу известно, как я сама боялась. Из-за своего страха я долго не принимала всерьез наши отношения с Доном. Но если бы ты увидела себя со стороны такой, какой я вижу тебя последние пару недель... Ты ожила и начала радоваться жизни после того, как сюда вернулся Стив.

Соскочив со стула, Ванда начала мерить шагами кухню. Видимо, ей придется продолжить этот разговор, хочет она того или нет. София терпеливо ждала, и вот наконец Ванда заговорила:

— Когда я вижу Стива, все внутри меня просыпается. Звучит глупо, но это так. Я не ожидала таких сильных эмоций от себя. — Она бросила взгляд на мать. — Ты ведь знаешь, я не забыла Дейва. Я любила его. А потом он умер, и я осталась одна.

— Это был чудовищный несчастный случай, дорогая. Но ты не можешь всю жизнь расплачиваться за ту трагедию.

— Ты разве не понимаешь? — воскликнула Ванда. — Посмотри на Стива. Он только и ждет, чтобы с ним произошел несчастный случай! Этот человек постоянно рискует жизнью в диких джунглях... Он любит остроту ощущений, любит риск, опасность. Если я позволю себе любить Стива, а потом потеряю его... как я смогу пережить это?

София встала, положила руки на плечи Ванде и пристально посмотрела ей в глаза.

— Милая моя, но если ты не позволишь себе любить Стива, то точно так же его потеряешь.