Роковой выбор

Все детство он провел в придуманном мире. Мире настольных игр, «Донжонов и драконов», потом – компьютеров.

Он рассказал мистеру Сароцини отредактированную, приглаженную версию своего детства.

Подали кофе. За весь ланч они и словом не обмолвились о деле. Мистер Сароцини взглянул на свои тонкие старомодные часы «Картье». Джон потянулся за стоящим под столом портфелем.

– У меня есть для вас копии балансовых отчетов и прогнозов, – сказал он.

Банкир вынул из кармана маленькую золотую коробочку и вытряхнул из нее в чашку с кофе две таблетки заменителя сахара.

– Весьма предусмотрительно с вашей стороны, но, скорее всего, мне они не понадобятся.

Джон затравленно посмотрел на мистера Сароцини. Загоревшаяся вчера надежда потухла, будто залитая дождем свеча. Он что, сказал что-нибудь не то? Эта неожиданная перемена в настроении мистера Сароцини ничем не объяснялась. Джон не мог понять, зачем банкиру было утруждаться и везти его на ланч, если он не собирался говорить с ним о деле.

Мистер Сароцини аккуратно промокнул рот салфеткой и встал из-за стола. Джон подумал, в своем ли уме этот человек, но, вспомнив, сколько тот запомнил из чтения отчетов, рассудил, что дураком его никак не назовешь.

«Мерседес» вез Джона обратно в офис. Мистер Сароцини сидел молча и смотрел в окно. Когда Джон вновь попытался выяснить, стоит ли ему рассчитывать на то, что Ферн-банк вступит в игру, мистер Сароцини после долгой паузы ответил, что он пришел к выводу, что Зак Данцигер представляет собой бо́льшую проблему, чем он решил вначале.

Джон совсем отчаялся. Мистер Сароцини не взял никаких бумаг. Он потерял интерес.

Календарь в компьютере Джона говорил ему, что у него осталось всего одиннадцать дней. Завтра суббота, гольф с друзьями – если он будет в состоянии поехать. В понедельник будет восемь дней. Радоваться нечему. Джон взял трубку телефона и набрал номер Арчи Уоррена.

Арчи не смог ничем помочь. Ему больше некого было предложить.

16

В отличие от всех остальных помещений дома, подвал Сьюзен не нравился.

Дверь провисла в петлях, и ей пришлось резко рвануть ее, чтобы та открылась. Подвал встретил Сьюзен пахнущей сыростью темнотой. Она щелкнула выключателем и стала спускаться по лестнице. Особенно ей не нравился клаустрофобически низкий потолок и висящая повсюду паутина, в которой притаились соткавшие ее пауки.

Она миновала ряд пустых бутылок из-под кьянти, так и не понадобившиеся водосточные трубы, пустые фанерные ящики, стопку ржавых жестяных листов и, добравшись до большого морозильника, попыталась открыть его дверцу. Та подалась – с ледяным хрустом замерзшей уплотнительной прокладки и порывом холодного воздуха. Взглянув внутрь, Сьюзен беззвучно выругалась: надо же было так сглупить и не подписать все продукты, прежде чем сложить сюда. В поисках пакета тигровых креветок, которые, как она думала, должны были лежать тут, она вытащила что-то, напоминающее баранью ногу. Отложив ее в сторону, она стала искать дальше. Даже эта простая задача была ей сегодня не по силам: ее с головой накрывали тяжелые мысли, мешая сосредоточиться. Сегодня к ним придут гости. Обыкновенно она любила вечеринки и подготовку к ним, но сегодня это было для нее пыткой.

Вчера вечером Джон приехал в еще более расстроенных чувствах, чем обычно. Он очень рассчитывал на швейцарского банкира, которого встретил на банкете в Гилдхолле. И она поверила в этого человека – после того как в Аскоте выиграли указанные им лошади. Но, как оказалось, зря. Встреча с ним ни к чему не привела, как и все остальное, что пытался делать Джон.

Она вздрогнула от неожиданности, когда в дальнем конце подвала ожил бойлер. Затем она продолжила поиски, хотя руки у нее уже ничего не чувствовали от холода. Сегодня придут Алекс и Лиз Гаррисон. Алекс, который раньше был лучшим сотрудником в фирме Джона, теперь работал в крупной компании, производящей программное обеспечение. Джон хотел выспросить его, не сможет ли какая-нибудь компания купить «Диджитрак». Лиз была близкой подругой Сьюзен – самой близкой в Англии после Кейт Фокс, с которой Сьюзен работала в одном издательстве.

Также будет Харви Эдисон с женой Каролиной. Сьюзен гинеколог не очень нравился – она считала его слишком высокомерным и заносчивым, – но Джон ради бизнеса настаивал, чтобы они поддерживали дружеские отношения. Он хотел предложить доктору организовать новую компанию на правах партнерства, если «Диджитрак» все же потонет.

Сьюзен находила Каролину милой, но скучной и зацикленной на себе. Она была привлекательной – ожившая кукла Барби, – и сфера ее интересов ограничивалась встроенным шкафом-купе, который она себе поставила, диетой, на которой она сейчас сидит, новыми тенденциями в воспитании детей, которых она, как и мужа, слепо обожала. За пять лет их знакомства Сьюзен не могла припомнить момента, когда Каролина Эдисон захотела бы узнать что-нибудь о ней самой.