Роковой выстрел

Он уже как будто готовился нажать собачку карабина; глаза всех были обращены на далекую мишень, как вдруг стрелок вместо того, чтобы выстрелить, покачнулся, стоя на коленях, и выпустил из рук карабин.

Все были страшно удивлены смертельной бледностью его лица, по которому ручьями струился пот.

- Мак-Интош, - странным задыхающимся голосом заговорил он, - между мной и мишенью стоит кто-то.

- Что - между вами?.. Да нет, там никого нет, сэр, - сказал видимо пораженный сержант.

- Сюда, друг мой, сюда! - кричал Чарли, хватая его за руку и поворачивая лицом к мишени. - Неужели вы не видите его прямо на линии выстрела?

- Там нет ни души, - закричало с полдюжины голосов сразу.

- Как так ни души? Ах, и в самом деле, это мне показалось, должно быть, сказал Чарли, проводя рукой по лбу. - А все-таки я могу поклясться... Ладно, давайте сюда карабин.

Он снова лег на землю, и медленно поднял оружие к плечу.

Но едва он приложился, как издал громкий крик и поднялся на ноги.

- Ну, сказал он, - повторяю вам, я ясно вижу его. Это человек в серой куртке вашей команды, и страшно похож на меня. Да - это мой двойник. Вы что ж это - сговорились дурачить меня? - злобно заговорил он, обращаясь к толпе. Ну-с, неужели найдется кто-нибудь из вас, кто скажет, что не видит человека, как две капли воды похожего на меня, который удаляется от мишени и находится теперь не далее, чем в двухстах ярдах от меня?

Я в один момент очутилась бы рядом с Чарли, если бы не знала, как ему ненавистно всякое женское вмешательство - вообще все, что имеет хоть намек на сцену.

Мне оставалось молча прислушиваться.

- Я протестую, - подвигаясь вперед, сказал какой-то офицер. - Этот господин должен стрелять. В противном случае мы уйдем и провозгласим себя победителями.

- Но я убью его! - вскричал бедный Чарли.

- Что за комедия! Стреляйте в него, черт возьми! - крикнуло полдюжины мужских голосов.

- Дело в том, - сказал один из солдат соседу, - что у этого молодого человека расходились нервы. Он заметил это и старается увильнуть.

Этот осел никогда, конечно, не узнает, как близок он был к тому, чтобы получить звонкую пощечину от женской руки.

- Это все штуки "Мартеля - три звездочки", - вполголоса произнес другой. С ним всегда дело доходит до чертовщины. Я сам испытал это и потому сразу вижу его действие на ближнем.

Смысл этого замечания был не понят мною; не будь этого - его автору пришлось бы подвергнуться той же опасности, что и его товарищу.

- Что ж, будете вы стрелять или не будете? - крикнуло несколько голосов сразу.

- Да, да, буду, - простонал Чарли. - Я выстрелю ему прямо в грудь. Это кончится убийством - ей-Богу так!

Я никогда не забуду безумного взгляда, которым он обвел толпу.

- Я целю насквозь него, Мак-Интош, - прошептал он, ложась на траву и в третий раз поднося к плечу ружье.

Момент напряженного ожидания - и сверкнуло пламя выстрела. Кругом загремели аплодисменты.

- Отлично, юноша! Превосходно! - раздался рев сотни девонширцев, когда над мишенью взвился белый диск, остановившийся перед бычачьим глазом, возвещая таким образом нашу победу.

- Славный выстрел, парень! Это молодой Пилляр из Тойнби-Холла! Качать его, ребята! Снесем его домой на руках! Да здравствует Роборо! Вот и он сам на траве. Легче, сержант Мак-Интош! Что такое? В чем дело?

В толпе воцарилось страшное молчание, сменившееся затем перешептываниями и вздохами сожаления.

- Оставьте ее! Оставьте! Пусть бедная девочка поплачет на свободе.

Над полем снова царила тишина, нарушаемая лишь жалобными женскими стонами и плачем.

Мой Чарли, мой красавец Чарли лежал мертвым, все еще сжимая ложе карабина.

Я точно во сне слышала кругом слова участия и сожаления.

Я слышала дрожащий от боли голос лейтенанта Дэзби, умолявшего меня совладать с горем.

Я чувствовала, как его рука осторожно отвела меня от трупа моего возлюбленного.

Вот и все, что я помню; а потом - мрак неизвестности вплоть до того дня, когда я очнулась в комнате для больных в Тойнби-Холле. Тут я узнала, что провела три недели в жесточайшей горячке, сопровождаемой страшным бредом.

Но неужели больше я ничего не помню?

По временам мне кажется - нет и нет.

Мне как будто припоминается момент сознания среди ночей сплошного бреда.

Мне чудится фигура сиделки... она выходит из комнаты... В окне появляется длинная, тощая бескровная фигура, и я слышу голос.

Голос этот говорит:

- Я посчитался с твоим возлюбленным. Теперь мне остается посчитаться с тобой.

Голос кажется мне знакомым. Я как будто уже слышала его где-то. Быть может, во сне?..

- И это все? - скажет читатель. - И на таких-то основаниях истеричная женщина позорит в газетах имя безобидного ученого? И на основании таких слабых улик строит против него обвинения в самых чудовищных преступлениях?

Да, да. Я понимаю, что на вас, читатель, описанные мной события не могут произвести такого впечатления, как на меня.

Я знаю одно.