Роковые иллюзии

«Незначительная дополнительная информация» — так Служба иммиграции, которой не удалось вытрясти правду из Орлова, охарактеризовала ФБР результаты двухдневной баталии умов, в которой, несмотря на численное превосходство противника, победил бывший генерал НКВД[795]. Орлов также ввел в бой своих сторонников в конгрессе, которые обрушили свое политическое раздражение на ФБР и Службу иммиграции, написав министру юстиции. Среди этих сторонников был Норман Томас, председатель Американской социалистической партии, который на собственном опыте испытал «красную травлю». Движимый сочувствием, он сказал министру юстиции, что ему следовало бы положить конец существующей в ФБР и Службе иммиграции практике «применять различные законы строго и бюрократически в надежде добиться чего-то от своей жертвы». Томас не только настаивал на скорейшем принятии законопроекта Бендера, но и внушал мысль, что, «по-видимому, есть основания считать, что ФБР и агенты Службы иммиграции фактически отговаривают членов конгресса от проявления заинтересованности в этом деле»[796]. Хотя на основе информации, содержащейся в досье в ФБР, есть все основания считать, что Гувер был бы очень рад, если бы упрямого Орлова депортировали, Служба иммиграции в конце концов сдалась. Один из ее старших должностных лиц поспешил заверить Томаса: «Никаких действий, противоречащих закону США, не предпринималось и не планируется предпринять в дальнейшем в отношении вышеуказанных иностранцев»[797].

Служба иммиграции прекратила расследование, а дело о депортации Орлова было приостановлено до получения результатов обсуждения частных законопроектов в конгрессе. В отличие от ФБР и Службы иммиграции, Орлов был принят с сочувствием и членами палаты представителей, и сенаторами. Для политиков, привыкших опираться на политическое значение символов, поддержка советского перебежчика была политической демонстрацией в угоду общественному мнению. Сенсационные разоблачения советского диктатора Орловым говорили, по-видимому, о его готовности взять в руки оружие в интересах Соединенных Штатов в «холодной войне». Следователи сената тоже считали, что у Орлова имеется секретная информация, которая подлила бы масла в политический огонь антикоммунизма, который все еще горел у американских избирателей на исходе периода маккартизма. Сенаторы, оказывающие поддержку Орлову в его деле, хотели получить от него не что иное, как какое-нибудь показание, чтобы зажечь костер под подозреваемыми советскими агентами вроде Марка Зборовского, которого намеревались вызвать в сенатский подкомитет по внутренней безопасности. Орлов достаточно хорошо разбирался в политике, чтобы понять, что его сотрудничество на предстоящих слушаниях поможет стряхнуть со своего загривка ФБР и Службу иммиграций и одновременно ускорит принятие законопроекта Бендера, а это позволило бы ему остаться в США.

Дача свидетельских показаний Орловым была назначена на сентябрь 1955 года, когда в подкомитете будут проходить слушания по вопросу о применении закона о внутренней безопасности. В ходе предварительных обсуждений с главным адвокатом подкомитета Дж. Г. Сауруайном Орлов отработал показание, которое он даст против Марка Зборовского, агента НКВД, действовавшего в Париже в ближайшем окружении сына Троцкого Седова в 30-х годах[798]. Навязчивый страх Орлова перед убийством поутих, поскольку его свидетельское показание относилось к рассматриваемому в федеральном суде уголовному делу. Поэтому он будет давать показания на закрытом заседании, тайна его показаний будет сохранена, а протоколы не будут опубликованы в течение семи лет.

Во второй половине дня- 25 сентября 1955 г. бывший генерал НКВД в сопровождении жены вошел в кабинет 411 здания сената, чтобы предстать перед подкомитетом по внутренней безопасности. Председательствовал сенатор Джеймс О. Истленд. Орлов повторил свой рассказ о том, что он не мог до своего побега в 1938 году установить личность Зборовского, который проходил под псевдонимом «Этьен». В своих показаниях Орлов заявил, что, когда его допрашивали в предыдущем году в ФБР, он знал Зборовского только под именем «Марк». Он помнил, как тот выглядел, поскольку был свидетелем его встречи с офицером-куратором Алексеевым в одном из парижских парков в 1937 году. Орлов сказал, что уже давал эту информацию, когда беседовал с сотрудниками ФБР. «Я назвал тогда несколько шпионов и рассказал о работе НКВД. Я не знал, что его фамилия Зборовский, и его, вероятно, внесли в картотеку под именем „Марк"», — проявив изворотливость, сказал Орлов[799].