Роковые иллюзии

«Любой вид шпионажа, — утверждал Орлов в своем «Пособии», — в равной степени противозаконен с точки зрения тех стран, против которых он направлен»[153]. Несомненно, вспоминая о начале своей карьеры разведчика-«нелегала» весной 1933 года, он отдавал себе отчет, что занялся тогда новым, более опасным делом, которым были нелегальные операции. На предыдущих должностях Орлов был «легальным» резидентом в стране и руководил работой резидентуры в качестве официального сотрудника персонала посольства или советского торгпредства. Теперь же ему предстояло руководить работой тайной сети агентов и скрывать свою подлинную личность, въехав в иностранное государство по фальшивым документам и проживая там на нелегальном положении.

«Советские офицеры надевали на себя личину бизнесменов или лиц других профессий, скрывая свою личность с помощью фальшивых иностранных паспортов и других ухищрений»[154],— так писал Орлов, исходя из собственного опыта, хотя он и не упоминает о том, что сам когда-либо принимал участие в такой деятельности. Характер его нового назначения в качестве «нелегала», направленного со специальным заданием во Францию, отражал изменения в методах проведения советскими секретными службами зарубежных операций по сбору: разведданных. Как показывают архивные документы i НКВД, до конца 20-х годов руководство большинством таких операций за границей осуществлялось из советских посольств и торговых представительств. Одна; ко налет в 1927 году английской полиции на служебное помещение англо-советского торгового общества: «Аркос» в Лондоне повлек за собой ряд провалов, в результате чего последовало выдворение из Великобритании всего персонала советской дипломатической миссии. Из служебных кабинетов «Аркоса» было вывезено несколько грузовиков захваченной документации, она оказалась бесполезной для английской контрразведки. Главную роль сыграли перехваченные телеграммы посольства СССР, чей шифр англичанам удалось «расколоть». Из телеграмм было видно, что советские дипломатические и торговые миссии использовались в качестве прикрытия для операций по сбору разведданных[155]. Ущерб, причиненный делом «Аркос», а также проведенным несколько ранее нападением на советское консульство в Шанхае и разоблачением в апреле того же года коммунистической шпионской сети во Франции, вынудил Москву критически пересмотреть как шпионские операции за рубежом, так и системы шифровки. В целях защиты дипломатической информации Советский. Союз ввел систему зашифровки телеграфной переписки с помощью одноразовых блокнотов, которая с тех пор использовалась также и разведкой.

По словам Орлова, «советскому правительству было желательно одно: реорганизовать свои разведывательные операции на чужой территории таким образом, чтобы в случае провала какого-нибудь агента следы не приводили в посольство СССР и чтобы советское правительство имело возможность отрицать любую с ним связь»[156]. Поэтому в начале 30-х годов советские разведслужбы стали практиковать новый способ действий, основывающийся на так называемой «нелегальной» резидентуре, которая была полностью отделена от советских посольств и торговых представительств. «Нелегальный» аппарат действовал тайно, под прикрытием иностранного гражданства, пользуясь своим собственным каналом связи с Центром в Москве. Подобная организация операций оказалась настолько успешной, что, по словам Орлова, она была принята на вооружение также и советской военной разведкой. «Подпольные резидентуры постепенно взяли на себя большую часть деятельности разведки за границей», — писал Орлов. Он отметил при этом, что «легальные» резидентуры не были ликвидированы полностью, поскольку руководители советской разведки изменили свои намерения, решив, что советской разведке будет выгодно наблюдать за событиями в стране через две не зависимые друг от друга агентурные сети, чтобы иметь возможность сверять информацию, полученную от одной из них, с данными, полученными от другой[157]. Но «легальным» резидентам было приказано воздерживаться от рискованных операций, которые могли бы нанести ущерб престижу Советского Союза. Таким образом, 30-е годы стали золотым десятилетием так называемых «великих нелегалов» благодаря новаторским усилиям Орлова и его товарищей, которые приступили к выполнению задачи создания подпольных агентурных сетей по всей Европе.

«Подпольные резидентуры были наделены широкой свободой действия и имели обширную сферу деятельности», — отмечал Орлов. Отличие «нелегальных» операций от «легальных» заключалось в том, что на «офицеров советской разведки, ответственных за тайные агентурные сети, уже не распространялись иммунитет сотрудников советского посольства и привилегии дипломатического паспорта, а кроме того, они были лишены возможности пользоваться услугами дипломатической почты, с помощью которой добытые секреты можно было без проблем переправлять в Москву»[158]. Это подвергало сотрудников разведки более значительному личному риску.