Роковые императрицы России. От Екатерины I до Екатерины Великой

По такому случаю позволю себе высказать одну сентенцию. Во всей этой истории есть одно «но» – некоторые дамы с удовольствием принимают богатые подарки и подношения от своих кавалеров, а потом, при расставании с ними, гневно заявляют, что те таким образом их покупали, чтобы затащить в постель. А они, бедняжки, так сопротивлялись… Им, видите ли, нужна настоящая любовь, пусть и бедная. Правды в их словах ни на грош – черпать ложками брильянты, несомненно, почетнее, чем получить в подарок, скажем, фунт изюму. Да, Потемкин покупал любовь молоденьких женщин драгоценностями, но как красиво он это делал! Представьте, какая женщина устоит перед вазой с брильянтами? Представили? То-то и оно…

Однако мы немного отвлеклись. Когда выяснилось, что у княжны Долгоруковой нет подходящих бальных туфелек, которые она обычно выписывала из Парижа, то Потемкин послал нарочного во Францию, и тот, загоняя лошадей, мчался дни и ночи напролет, чтобы доставить модные башмачки в срок. В те вечера, когда балов и вечеринок не намечалось, в интимных покоях Светлейшего появлялись все новые и новые соискательницы брильянтов. Пресыщенный любовью, пирами, лестью и доступными женщинами, Потемкин стал раздражительным, пребывал в беспрерывной меланхолии, ни в чем не находил покоя и наконец уехал в Петербург. Была еще одна причина, погнавшая его в Северную Венецию, – у Екатерины появился новый любовник, амбициозный и властный Платон Зубов, который бы мог составить ему конкуренцию. С намерением «вырвать этот зуб» он примчался в Питер.

Потемкин прибыл в столицу в феврале 1791 года и по привычке обосновался в Зимнем дворце. Принят он был с прежними почестями – Екатерина II подарила ему фельдмаршальский мундир, украшенный алмазами, стоимостью 200 тысяч рублей и Таврический дворец. Мешая хандру и меланхолию с деятельным участием в отделке дворца, Потемкин задумал учинить праздник, которого еще свет не видывал. К маю 1791 года все было готово, и Таврический дворец принял три тысячи гостей. Этот грандиозный праздник прекрасно описан в книге М. Пыляева «Старый Петербург», так что повторяться нет смысла: прочитаете – узнаете. Скажем лишь то, что Светлейшему он обошелся в полмиллиона рублей.

Когда Екатерина II покидала после праздника Таврический дворец, Потемкин упал перед ней на колени и зарыдал. Потом говорили, что Потемкин плакал, чувствуя приближение своей смерти… После торжества, устроенного князем в Таврическом, он пробыл в столице еще два с лишним месяца. Удалить Платона Зубова ему так и не удалось. Личные отношения с императрицей ухудшились. Она фактически выставила Потемкина из столицы. За время своего пребывания в Петербурге после праздника в Таврическом князь истратил 850 тысяч рублей на попойки и пирушки, расходы на которые были покрыты казной. Гулеванил Потемкин напоследок в Петербурге по-крупному, как действительно перед смертью.

Летом 1791 года, простившись с Екатериной II, отправился в город Галац, к армии. Он пребывал в жестокой меланхолии, вызванной разрывом с царицей. В августе произошло событие, доконавшее его полностью, – умер герцог Карл Вюртембергский, самый любимый его генерал. При отпевании покойного Потемкин стоял возле гроба до конца. «Потемкин был столь сильно удручен и задумчив, что, сойдя с паперти, вместо кареты подошел к погребальному катафалку. Он тут же в страхе отступил, но твердо уверовал, что это не простая случайность, а предзнаменование», – вспоминал очевидец. Так оно и случилось. В тот же вечер он почувствовал озноб, потом у него поднялась температура. Потемкин слег в постель, но докторов к себе не допускал. Повторилась та же ситуация, что и с потерей глаза, только сейчас на кону была жизнь Циклопа. Когда же ему стало совсем худо, он приказал везти себя в Яссы, где были лучшие военврачи армии. Там его болезнь немного отпустила, а потом накинулась опять. За три дня до своего 52-летия Потемкин причастился Святых Тайн, ожидая скорую смерть, однако Бог подарил ему еще несколько суток жизни, во время которых Светлейший подолгу молился, по-прежнему отказываясь от каких-либо лекарств. Наконец, увидев, что ему делается ни хуже, ни лучше, он приказал везти себя в город Николаев. Его сопровождала любимая племянница графиня Браницкая. В пути ему стало совсем плохо. В ночь на 6 октября 1791 года больного вынесли из кареты и положили на ковер, расстеленный прямо в степи. Он умер настолько тихо, что из казаков конвоя сразу никто не поверил, что всемогущий Григорий Потемкин мертв. Только Браницкая, вскричав, бросилась ему на грудь, стараясь своим дыханием согреть его похолодевшие губы.