Роковые огни

С этими словами она схватила его за плечи и толкнула к двери. Виллибальд принимал все это с горестным и смиренным видом, потому что и сам был совершенно перепуган тем, что заснул так не вовремя; но это было свыше его сил: он устал, а музыка была чрезвычайно скучной. Совершенно убитый, он вошел в соседнюю комнату, где у окна стояла его невеста, в самом деле немножко обиженная.

— Милая Тони, не сердись! — начал он запинаясь. — Было так жарко... а твоя прекрасная игра действовала так успокоительно...

Тони обернулась. Для нее было новостью, что «Марш янычар», да еще в ее исполнении, мог действовать успокоительно, но когда она увидела сокрушенную мину жениха, стоявшего перед ней в позе кающегося грешника, то ее добродушие взяло верх, и она протянула ему руку.

— Я не сержусь, Вилли, — просто сказала она. — Я сама не люблю этой глупой музыки. Когда мы будем в Бургсдорфе, то станем заниматься чем-нибудь поумнее.

— Да, чем-нибудь поумнее! — радостно подхватил Вилли. — Какая ты добрая, Тони!

Регина фон Эшенгаген, вошедшая в комнату вскоре после сына, застала молодых людей в полнейшем согласии и занятыми в высшей степени полезным разговором о молочном хозяйстве, которое велось в южной Германии несколько иначе, чем в Бургсдорфе. Эта тема не усыпляла Вилли, и мать поздравила себя с прекрасной невесткой, которая нисколько не обиделась.

Впрочем, Виллибальд сразу нашел случай отблагодарить невесту за ее снисходительность. Тони пожаловалась, что не получила посылки, которая необходима ей к вечернему столу. Она пришла в Вальдгофен на почту вовремя, но, должно быть, в адресе была какая-то ошибка, потому что ее не выдали посланному за ней человеку; послать же его вторично не удалось, потому что лесничий отправил его в какое-то другое место; остальная прислуга вся занята, а между тем время не терпит. Виллибальд предложил лично устроить это дело, и это предложение пришлось чрезвычайно по сердцу его невесте.

Вальдгофен — самый крупный населенный пункт данной местности, но, в сущности, он был лишь маленьким городком.

Он находился в получасе езды от Фюрстенштейна и служил своего рода центром окрестных сел и деревень.

В полуденные часы, когда на улицах не было ни души, Вальдгофен казался пустынным и скучным; так думал и Вилли Эшенгаген, плетясь Через базарную площадь с почты. Он уладил дело, ради которого пришел в Вальдгофен, и нашел человека, который взялся отнести ящик в замок. Так как улицы не представляли ничего интересного, то он свернул в переулок между садами, выходивший прямо на шоссе. Дорога была грязная, но Виллибальд не обращал на это внимания и беззаботно шел дальше. Он чувствовал себя прекрасно, находил, что быть женихом очень приятно и нисколько не сомневался, что будет счастлив со своей доброй Тони.

Навстречу ему показался экипаж, с трудом тащившийся по грязи и, очевидно, везший путешественников, потому что сзади лежал большой чемодан, пристегнутый ремнями, а внутри тоже виднелись вещи. Виллибальд не мог не удивиться, что путешественники выбрали именно этот переулок; казалось, кучер тоже был очень недоволен дорогой. Он обернулся и начал говорить с пассажиром, которого пока не было видно:

— Ну, уж теперь, право, дальше не проедешь! Колеса тонут в грязи. Делай теперь, что хочешь!

— Да ведь уже недалеко, — послышался из экипажа звонкий голос. — Еще каких-нибудь несколько сот шагов. Постарайтесь!

— Нет, по такой грязи не проедешь, надо вернуться.

— Но я не хочу ехать через город. Если ехать дальше невозможно, то остановитесь, я выйду.

Дверца открылась, и маленькая фигурка выскочила из экипажа так ловко, что одним прыжком перелетела через грязь на более сухое место; там барышня остановилась и оглянулась, но так как недалеко был поворот, то увидела лишь небольшую часть переулка. Вдруг она увидела Эшенгагена, только что вышедшего из-за угла.

— Скажите, пожалуйста, можно там пройти? — крикнула ему барышня.

Он не ответил, так как был изумлен смелым и в то же время грациозным прыжком девушки; она пролетела по воздуху как перышко и очень удачно приземлилась.

— Вы не слышите? — нетерпеливо крикнула она. — Я спрашиваю вас, можно ли там пройти?

— Да... я прошел... — проговорил Виллибальд, растерявшись от повелительного тона, каким был задан этот вопрос.

— Это я вижу, но у меня нет непромокаемых сапог, как у вас, и я не могу шлепать прямо по грязи. Можно ли пробраться возле изгороди? Господи, да отвечайте же!

— Мне... мне кажется, что там посуше.

— Ну, так я попробую. Кучер, поворачивайте обратно и сдайте мои вещи на почте, я пришлю за ними. Стойте! Ручной чемодан я возьму с собой, передайте его мне.

— Чемодан слишком тяжел для вас, — возразил кучер, — а я не могу оставить лошадей.

— Так мне донесет его этот господин, ведь до нашего сада недалеко. Пожалуйста, возьмите чемодан, вот тот маленький, на заднем сиденье, черный кожаный. Да шевелитесь же!