Роковые поцелуи

Его рука погладила ее по груди, скользнула под лиф платья и начала ласкать спрятанный сосок. У нее перехватило дыхание от острого потрясения, вспыхнувшего в ней.

– Я не буду отказывать вам ни в чем, Ахилл, – сказал он, в его черных глазах вспыхнул непреодолимый чувственный голод.

Он освободил ее грудь от платья, его пальцы ласкали и поглаживали нежные сферы. Потом пальцы начали тереть их напрягшиеся пики. Элеонора вскрикнула. Застонала. Плотнее сомкнула веки. Нет, нет… Она схватилась рукой за его плечо.

Он подергивал, покручивал… «О Боже… – Ее пальцы впились в него. – Нет, так не было… Как он может… Он…» Слова уплывали прочь, бессмысленно путаясь.

Она была ошеломлена. Это она должна была соблазнять его. Но, о-ох, да, ох, да… Она плыла в полумраке удовольствия. Голова наклонилась вперед. Это было уносящее, нарастающее удовольствие, слившееся с ее телом. Настойчивое, обещающее…

Проплыла блуждающая мысль. Его руки доставляли ей дьявольское удовольствие, это дьявольское обещание… «Ох, если бы он был дьяволом, – подумала она, почти опьяненная страстным желанием, – в мире было бы намного больше ведьм».

Она погрузила руки в его волосы, затем жадно поцеловала его. Прошлась губами по его лицу и прижалась к нему щекой. Из нее вырвался животный звук, то ли вой, то ли стон.

– Пожалуйста, Ахилл, я не могу… – Она покачала головой. – Я потерялась. Ну, пожалуйста. Я не хочу быть такой…

Его рука медленно поползла вверх, чтобы приласкать ее голову. Они немного отодвинулись друг от друга, и он посмотрел ей в глаза.

– Моя сладкая Элеонора, как ты можешь потеряться? Мы едва начали наше путешествие. Нас еще многое ожидает впереди.

Дыхание Элеоноры стало глубоким и прерывистым. Она знала, что ее трепещущее тело не отвечает на ее мольбы остановиться.

– Едва начали, – повторила она с самоуничижительным смехом, – но вдова просит пощады.

Элеонора провела ладонями по рукам Ахилла и оттолкнула его.

– Простите, – сказала она. – Вы, наверное, считаете меня дурой.

К ее удивлению, он натянул платье на место, затем обнял, чтобы помочь затянуть завязки.

– Я думаю, вы прекрасная… – он замолчал и сорвал быстрый поцелуй с ее губ, – пробуждающаяся женщина. И я хочу, чтобы вы отдались мне безо всяких сомнений. Без сожаления.

Он еще раз погладил ее по голове, большие пальцы рук потерли нежную кожу возле ушей. Его объятия стали крепче.

– Я пощажу вас сейчас, Элеонора. Но не считайте меня великодушным. Я не такой.

Ахилл, проснувшись, лежал в постели. Несколькими минутами раньше часы а, мягко отбили час. Три утра. Замок был тих, стены, казалось, тоже спали, как хозяева и гости.

Лежа раздетым под шелковыми простынями и согнув руки за головой, он повел бедрами и ощутил, как гладкая ткань скользит по напряженной плоти. Он проснулся от приятного сна, его бедра напряглись в ожидании и явно показывали, что виной тому яркий, желанный образ некоей венгерской графини, заполнивший его воображение.

Ахилл снова повел бедрами. Уже много лет женщины ему не снились. Мускулы его рук, плеч, рельефного живота напряглись и затвердели. Ему следовало овладеть ею этим вечером. Там, среди свечей, с головой, откинувшейся в исступлении назад, она выглядела бы жертвой, соблазнившей большую часть ленивых богов с Олимпа. Жертвой Эросу была бы она, а ее стоны – сладчайшим благодарением, какое когда-либо существовало. Как она отвечала! На своих ладонях он опять почувствовал ее пышную грудь с острыми сосками. Было бы минутным делом скользнуть рукой под юбки и погладить шелковистые бедра, ощутить кончиками пальцев влажность ее плоти, вдохнуть пьянящий аромат ее пробуждающейся женственности. Напряжение в его членах усилилось. Кровь глухо застучала в примитивном мужском непреодолимом влечении. Он удивился себе, своей безудержности. Боже милосердный, он хотел ее!

Ее поцелуй возбуждал его, почти подталкивал к краю. Ее тело горело от женского голода, а бедра едва заметно начали напрягаться и расслабляться в этом древнейшем из танцев. А ее язык в самостоятельном движении, в собственном чувственном аккорде, переплелся с его.

Ее язык… ее бедра… Боже, Боже, Боже. Тогда он почти взял ее. Ахилл отбросил простыню, давая прохладному ночному воздуху охладить свой жар. Он глубоко вдохнул, чтобы освободиться от напряжения, сжавшего его изнутри. Понимала ли она, как много обещало ее тело? Только это удержало его от того, чтобы наброситься на нее. Только это.

Но, Боже милостивый, его удовольствие будет огромным.

На следующий вечер Ахилл в одиночестве стоял на балконе, глядя, как остальные гости собираются на ужин. Тепло дня еще не обернулось послеполуденным моросящим дождем, хотя день казался уже окутанным туманом. Элеонора, как он знал, упражнялась в игре пьесы для клавикордов, которую она должна была играть на концерте в конце недели. Он готов был побиться об заклад, что она значительно повысила качество игры, но, кроме того, она, как и он, считала, что музыка успокаивает расшатанные нервы.