Роковые поцелуи

Снова сверкнула слепящая молния: Гром. Смех. Элеонора закрыла уши руками и наклонилась вперед.

– Боже, я ненавижу грозу, – закричала она.

– Элеонора! – Ее спину обняла рука. – Элеонора, послушай меня. До реки здесь нет места, где можно остановиться. Элеонора, ты слышишь меня? Мы должны переправиться через реку, прежде чем сможем… – Гром прервал Ахилла.

– Заставь его прекратить смеяться! Заставь его… Да, да, я слышу тебя! – Элеонора отодвинулась от Ахилла, крепко обнимая себя. – Я слышу тебя! Я слышу тебя! Перевези нас через реку.

Ахилл постучал в окошко кучеру. Тот открыл его и посмотрел с сумасшедшей улыбкой. Капли дождя стучали по нему, колотили по его кожаной шляпе.

– Да, месье? – закричал он. Его изрядно кустистые брови, казалось, двигались независимо друг от друга. – Вы хотите, чтобы я ехал быстрее? – Элеонора не могла поверить, как этот человек мог быть переполнен радостным весельем.

– Перестань хихикать, Эрве.

– Это лошади, месье. Счастье, счастье – они не были так счастливы с тех пор, как вылетели из Парижа! Но я скажу им. Не знаю, послушают ли они, но я скажу им. – Окошко захлопнулось.

– Скоро мы будем у реки, – сообщил Ахилл, поворачиваясь к Элеоноре. Он остался сидеть рядом с ней, хотя она во мраке кареты не видела его глаз. – Покончим с этим, Элеонора.

– Ты покончишь с этим, – бросила она. – Забудь, что ты видел этот рисунок. – Страницы альбома с набросками его матери остались у нее в голове. – Хотела бы я, Боже, чтобы могла…

– Хотел бы я, Боже, чтобы пришли твои братья, – резко продолжил Ахилл. – Что они за мужчины, если послали женщину отомстить за себя?

– Они из тех, кто воюет. А это месть всей нашей семьи. Мы, мадьяры, бьемся, когда нас обижают, Ахилл. Последние сто пятьдесят лет мы воевали с турками, а когда мы не воюем с ними – воюем с королем. Тридцать лет назад Йозеф, эрцгерцог Австрийский, был королем Венгрии. Принц Ракоци и пол-Венгрии поднялись, чтобы бросить ему вызов. Моему мужу было двенадцать. Он один уцелел из своей семьи. Мы согласны, чтобы нами правили. Но мы сражаемся, когда должны.

Ахилл наклонился к ней:

– Так поступаем и мы, ублюдки.

Элеонора посмотрела на свои руки, лежавшие на коленях. Как много она должна рассказать ему? Она снова и снова задавала себе этот вопрос на протяжении долгих часов, проведенных в карете. Если она расскажет ему все о планах своей семьи, его злость обратится в ненависть и презрение. Он был опасным человеком, но лишь мысль о презрении остановила ее, презрение к ней, презрение в его глазах, которое она не смогла бы вынести.

– Зло, причиненное нам, будет отомщено. – Элеонора расцепила руки и положила их на юбки. – Я была… второй – это не твой дуэльный термин? Я должна была соблазнить тебя пойти со мной и…

– Встретить твоих братьев в месте по их выбору, не моему, – закончил Ахилл за нее.

«Нет, – мысленно ответила Элеонора. – То, что ждет тебя в Вене, совсем не так благородно».

– Что я должен считать причиной такой жажды моей крови? – спросил Ахилл, но так лениво, словно и не ждал ответа. Тыльной стороной ладони он провел по щеке Элеоноры. – Если бы их гнев родился сейчас, конечно, я бы хорошо понял. Я думаю, ни один брат не будет спокоен, если его сестра находится в руках человека, не являющегося ее мужем. Особенно в руках человека, с которым он дрался в бою.

– Их ярость будет неоправданна. Я так же проклята, как и ты.

– Да, мадьярка согласилась, так ведь?

Она согласилась. И еще… Руки Элеоноры перестали дрожать. Она согнула пальцы. Не было колебаний и боязни. Ее ужас ушел, исчез, как коса в летней траве. Она не будет больше трусить перед ним. Она любила его, но любовь была невозможна, она должна похоронить ее в себе навсегда.

Элеонора подняла голову, расправила плечи и повернулась к Ахиллу.

– Я согласилась. Но это было мое тело, которое я согласилась отдать тебе прошлой ночью. Мое тело я согласилась везти в этой карете. Только мое.

Посмотри мне в глаза, Ахилл. Стена все еще стоит. Я отдала тебе свое тело, но остальное я тебе не дала. Мой разум, моя душа – моя венгерская душа – по-прежнему принадлежат мне.

Элеонора сидела в одиночестве на берегу реки. Рев проносящейся воды заглушал даже стук дождя по крыше кареты. Снаружи Ахилл и кучер стояли на краю моста и думали, что делать дальше. Мост был поврежден, хотя и не разрушен.

Она ждала, глядя на перевязанный портрет Эль-Мюзира. «Если бы у меня вообще было какое-то мужество, – подумала Элеонора, – я бы выбросила эту отвратительную вещь в реку». Нет, это стало бы уже подлостью, а не трусостью. Как бы то ни было, прошедших часов не исправишь. И не облегчишь боли, которую она причинила Ахиллу.

Несколько мгновений спустя дверца кареты распахнулась. Ахилл посмотрел на нее, не обращая внимания на воду, заливавшую ее.

– Нам придется переходить реку вброд, – прокричал он. – Эрве хочет попробовать по мосту с лошадьми и каретой. – Сверкнула молния, и сразу же раздался гром. Ахилл посмотрел через плечо, потом повернулся и протянул руку. – У нас нет выбора. Гроза слишком близко.