Роковые решения Вермахта

Итак, визит Хюбе ничего не дал, кроме повторения обычных заверений. Единственным результатом посещения генералом Хюбе Гитлера явилось создание специального штаба ВВС под руководством фельдмаршала Мильха для воздушного снабжения сталинградской армии. Но положение уже нельзя было выправить, и не только потому, что новые меры были приняты слишком поздно. Дело в том, что снабжение целой армии зимой, как и предсказывали многие авиационные офицеры, оказалось не по плечу немецким военно-воздушным силам.

Обстановка в конце декабря

1942 год подходил к концу. В сводках верховного командования сообщалось, что наши войска в районе Сталинграда предпринимают ожесточённые атаки, но на самом деле обстановка с каждым днём становилась все менее благоприятной. Группа армий «Дон» оказалась не в состоянии отразить натиск русских и теперь откатывалась назад. 4-я танковая армия не смогла удержать рубеж, на который она вышла 21 декабря, и расстояние между передовыми отрядами 4-й и 6-й армий опять увеличилось до ста с лишним километров. Северо-западнее Сталинграда русские расширили фронт своего зимнего наступления. Они атаковали и разгромили итальянскую армию, удерживавшую участок фронта между румынами и венграми. Теперь опасность нависла над венгерскими войсками. Такой ход событий усилил отчаянное положение группы армий «А», действовавшей на Кавказе.

Обстановка в самой «крепости» серьёзно ухудшилась, хотя русские ещё не начали решительного наступления. Пресловутый «воздушный мост» работал плохо, и нехватка предметов снабжения ощущалась все острее.

Рационы войск стали настолько мизерными, что продержаться на них сколько-нибудь долго люди не могли. Мало того, неизбежно было новое уменьшение суточного пайка. Провал наступления 4-й танковой армии деморализовал как командиров, так и войска внутри Сталинградского котла. Их разочарование было тем сильнее, что они верили в возможность скорого деблокирования. Я не берусь описывать обстановку в районе окружения — о ней могут рассказать лишь те немногие из участников событий, кому посчастливилось остаться в живых.

Я следил за тем, чтобы Гитлера информировали достаточно полно и правдиво, не умалчивая о недостатках. Мне казалось, что он совершенно безразлично относился к неумолимо надвигавшейся катастрофе. Внешне он придерживался прежнего мнения, считая, что решение удерживать Сталинград при данных обстоятельствах было правильным. Чтобы оправдать себя, он выдвигал теперь следующие причины. Удерживая Сталинград, 6-я армия приковывает к себе крупные силы русских, поэтому противник не может проводить крупные операции в другом месте, а мы получаем возможность создать прочную линию фронта. На эти доводы я ответил так: «Если русские будут проводить свои операции правильно, — а у меня есть все основания полагать, что они будут действовать именно так, — то для окружения сталинградской армии они оставят минимальное количество дивизий. Они не станут штурмовать крепость в ближайшее время, а бросят свои основные силы для наступления в западном направлении. Наши солдаты в Сталинграде вынуждены будут смириться со своей судьбой, даже не вступая в бой, и попадут в руки противника так же просто, как спелые фрукты падают с деревьев на землю».

Позднее мои предсказания сбылись. Но Гитлер продолжал ободрять окружённые войска даже после провала наступления 4-й танковой армии. Он обратился к ним с новогодним приказом, в котором говорилось: «Я даю слово, что для вашего освобождения будет сделано всё возможное». Этот приказ был написан лично Гитлером, и старший адъютант фюрера принёс его мне для отправки в 6-ю армию. Я отказался это сделать, так как не имел ни малейшего желания посылать приказ, содержание которого было явно неосуществимо. Старший адъютант заявил, что Гитлер настоятельно требовал отправки приказа и что о моём неповиновении он вынужден будет доложить Гитлеру. Но никакие последствия не могли заставить меня согласиться с Гитлером, и в конце концов приказ был послан в Сталинград через другие каналы. Между прочим, Гитлер не привлёк меня к ответу и ни разу не напомнил об этом случае.