Роковые шпильки

– Господи, я даже не подумала о Хелен. Какой ужас. Конечно, я и ей позвоню.

– Не сомневаюсь, они обе будут тебе благодарны. – Я поднялась с дивана, а вслед за мной встала и Стефани. – Спасибо тебе.

– Не за что. Не представляю, как ты это выдержала – обнаружить его и все такое. По–моему, это просто здорово, что в таких обстоятельствах ты еще способна беспокоиться об Ивонн.

Я выжала улыбку. Если бы Стефани только знала, в каком контексте я думаю об Ивонн.

– Как я уже говорила, я просто пытаюсь в этом разобраться.

Стефани проводила меня до дверей.

– Знаешь, когда ты окончательно разберешься, из этого может выйти отличная статья.

Моя улыбка стала гораздо менее вымученной.

– Правда?

– Ну конечно. Жаль, что мы не можем ее опубликовать – я не уверена, что она подойдет для раздела «Советы красоты» или «Новый весенний имидж». Но ты должна об этом подумать.

– Спасибо, – искренне ответила я, потому что действительно была благодарна Стефани – мне было уже не так стыдно, что я пришла к ней под надуманным предлогом. – Я подумаю.

– Только никому не говори, что услышала эту историю от меня, – добавила Стефани. – Не хочу прослыть сплетницей. По крайней мере до похорон. – Она криво улыбнулась, извиняясь за неловкую шутку. Что ж, по крайней мере она еще способна была шутить.

Обратно в офис я шла пешком. Мне нужен был свежий воздух – тот самый воздух, пахнущий хрустящими спелыми яблоками, который иногда случается в октябре, когда ветер дует в правильном направлении и еще не начался дождь – и еще мне нужно было время. Чтобы решить, что мне делать дальше.

А вот, что мне решительно не было нужно, так это неправдоподобно большой букет цветов, громоздящийся на моем столе в офисе. С тех пор как я стала работать в основном дома, наш офис неоднократно перекраивался, и теперь мне отведен стол рядом с кабинетом Ивонн. Я его почти не использую и частенько, когда прихожу, обнаруживаю на нем всякую всячину, принадлежащую кому–то другому. Так и теперь у меня на мгновение мелькнула надежда, что цветы предназначены не мне. Представьте, какая неразбериха должна была царить у меня в голове, если, увидев красивый и безусловно дорогой букет, я понадеялась, что он прислан не мне. Нет, я серьезно. На данном этапе моей жизни такие цветы могли означать только неприятности. Гретхен уже спешила мне навстречу.

– Как хорошо, что ты вернулась. А то я уже думала, как же мне передать это тебе, но ведь не поедешь же в метро с такой красотой.

– Такси. Только такси, – категорически заявила Кендалл.

Кендалл довольно мила и неглупа, только вот никогда не улыбается и почему–то очень этим гордится. Может быть, улыбаться ей мешает двухдюймовый слой помады, который она накладывает каждое утро, всегда одного и того же густого темного цвета, напоминающего кофейную гущу из «Старбакса». Но поскольку темно–серый – самый яркий цвет в ее гардеробе, такая помада в самый раз. Возможно, дело даже не в моде. Возможно, она просто всех нас ненавидит. Но насчет такси она была права.

– Точно, такси, – согласилась я, главным образом потому, что обе они выжидающе смотрели на меня, и я чувствовала себя обязанной что–нибудь сказать.

Но их интересовало не такси.

– От кого они? – не удержалась Гретхен. Конечно, когда тебе присылают цветы прямо в офис – это круто. Это избавляет тебя от необходимости оповещать всех и каждого, что у тебя день рождения, или новый бой–френд, или умопомрачительный секс со старым бой–френдом – словом, обо всех счастливых событиях. Но для меня сегодня такой букет никак не мог означать хорошую новость. Для начала, от кого он? Даже если Эдвардс может позволить себе подобный демонстративный жест, непохоже, что он готов пойти так далеко, чтобы заслужить прощение. Поэтому, как ни больно мне себе в этом признаваться, увы: существует еще только один мужчина, который на данном отрезке жизни может посылать мне цветы.

– Питер, – сообщила я коллегам после того, как открыла карточку и мои подозрения подтвердились.

– Твой бой–френд? – без улыбки спросила Кендалл. Вопрос был таким же угрюмым, как мое настроение.

– Мы встречаемся, – широко улыбаясь, ответила я, думая, что, может быть, она испугается и ретируется обратно за свой стол. Но она только кивнула, как будто слушала проповедь.

Гретхен зарылась носом в цветы и глубоко задышала.

– Наверно, у вас все классно, – заметила она с неуклюжей горечью, на случай, если мы вдруг забыли, что у самой Гретхен дела обстоят не так хорошо. Она даже тяжело вздохнула, отводя лицо от цветов. Одна из ее щек оказалась запачкана пыльцой лилии.

Вместо ответа я провела рукой по ее щеке, пояснив:

– Пыльца.

Кендалл, подавшись вперед, проинспектировала ущерб:

– У тебя стерся весь макияж, – отрапортовала она, покосившись на меня. Похоже, это известие сильно расстроило Гретхен, потому что она, извинившись, заторопилась в туалет. К счастью, Кендалл последовала за ней.