Роковые таблички (СИ)

По лицу женщины было заметно, что именно на такой секс она и рассчитывала. Видимо, она бескорыстно любила мужчин, что было хорошим подспорьем в её-то работе. А, может, просто сам Макс ей уж очень приглянулся. В чужую душу не заглянешь.

Разочарованно пожав плечами, Марина со вздохом произнесла:

- Ну, раз так, я не возражаю. А что мы будем делать? Ведь, ребята, наверняка, удивятся, если мы так быстро из землянки выберемся.

Максим понимал, что она права. Что ж, как ни тяжело ему сохранять сдержанность и хладнокровие рядом с искусительницей Мариной, а чем-то занять время необходимо.

- А ты расскажи о себе. Как получилось, что ты с приятелем в пустынных полях клиентов ищешь?

Марина откинулась к наклонной стенке укрытия, и охотно принялась за рассказ:

- Как получилось? Да уж не по моей прихоти. К бабушке на похороны ездила. Возвращаюсь, а с электрички всех ссаживают не доезжая Москвы. Что делать? Хотела пешком идти, или на попутках. Пошла от платформы к Москве, а навстречу люди бегут с красными от слёз и страха глазами. Говорят, никого не пускают, даже с пропиской и регистрацией. При попытке пройти в город, стреляют прямо по людям. Одни умерли от пуль, другие от ран и потери крови – никто даже не пытался им помочь. Пришлось вернуться к железной дороге.

Там, у станции, быстро выросло что-то среднее между лагерем туристов и цыганским табором. Электрички почему-то прибывали одна за другой, и скапливались возле станции. Обратно, по каким-то причинам, не уходили. Говорили, что в руководстве железной дороги какая-то путаница произошла. А потом, и вовсе, получилась нераспутываемая пробка из электричек. И все жили в быстрорастущем лагере. Скоро начался голод, болезни, драки, убийства и насилие. Анархия полнейшая.

Я уже собиралась своим ходом к бабулиному дому вернуться, как на рассвете это и произошло. Какая-то огромная толпа бандюков окружили лагерь, вырезали и постреляли всех мужиков, и женщин старше пятидесяти. Остальных баб, и меня, в том числе, куда-то погнали.

На этих словах Максим прервал Марину, не в силах удержаться от вопроса.

- То есть, ты была в железнодорожном лагере? А вот её ты там не встречала? - Максим дрожащей от волнения рукой вытянул из-за пазухи заветную фотку, и подвинул так, чтобы свечной огонёк позволил наилучшим образом рассмотреть девичье лицо на ней.

Марина минуту всматривалась в портрет. Казалось, на какие-то доли секунды, её лицо озарилось узнаванием, но тут же она едва заметно покачала головой:

- Ты знаешь, какие-то отдалённо похожие черты, может, и мелькали в лагере у железки, но точно утверждать не берусь. Но если она там была, значит, в городок к головорезам вместе с остальными угнали. «Головорезы» - это же надо так себя обозвать. Прямо, как разбойники из детсадовской книжки. А вот нравилось такое прозвище их главарю – Хмурый его звали. Кличка у него такая. Хотя, вот он то был самый настоящий головорез. Таскал с собой здоровенный ножище повсюду. И если, не приведи бог, кто его ослушается – резал голову. Прямо так, отпиливал этим ножом у всех на виду, чтоб другим неповадно спорить было, а голову потом, как кочан на штырь насаживал, где-нибудь у дороги. Знаешь, сколько там таких кочанов висит?

Максим сжал ладонь Марины, пытаясь прервать поток её воспоминаний.

- Ладно, подожди. Вот вас угнали, и куда? Можешь вспомнить. Как далеко отсюда?

- А чего тут вспоминать – мы ведь от Хмурого и сбежали. Отсюда, примерно, три дня пути, если идти в сторону восхода солнца. Там река будет, а мост только в городе, так что мимо не пройдёшь. Гнали нас туда долго, и всё впроголодь. В городок входили на подкашивающихся от недоедания ногах.

Ну, там нас накормили, а на следующее утро – сразу в работу. Стали возить по городам, воинским частям, крупным складам. Сдавали нас «в аренду» за деньги, за продукты и за прочий ходовой товар. А тех, кто отказывались, били нещадно, и на три дня в холодный подвал бросали. А в нём крысы голодные и вонючая вода по колено. В общем, попали мы в сексуальное рабство.

Сердце Максима сжалось так, что он почти расслышал нечто похожее на скрежет в груди. Он ещё раз указал на фото.

- А там, у головорезов, ты её не встречала?

Марина уверенно помотала головой, даже не взглянув повторно на снимок.

- Нет, я бы сразу вспомнила. У меня там было несколько подружек, товарок по несчастью, вот их лица я из тысячи узнаю. А с остальными мне сталкиваться не приходилось – как тут упомнить, ведь там девчонок было тысячи и тысячи.

- А как сбежать-то решилась?

- Так сама бы не смогла – благодаря дружку моему, Серёжке, сквозь кордоны просочились. Он ведь сам из головорезов. Я ему с первого дня приглянулась. Как более-менее свободный день, так он у меня. Задаривал тушёнкой, шоколадом, сгущёнкой. Ну, и мне он понравился – на фоне других выглядел таким обходительным.