Роковые таблички (СИ)

Эти мысли за доли секунды телеграфной строкой промелькнули в голове Максима, и на смену им пришёл неслышный никому, кроме него самого, вопль: «Ольга! Как она вернётся сюда?». Максим взглянул в испуганные глаза родителей – они поняли, о чём он сейчас думал. Он вышел в подъезд, и посмотрел в окно: внизу беспорядочно бродили люди. Обладатели синих мундиров выхватывали пешеходов по им лишь известным приметам, и требовали документы.

Максима трясло: а вдруг его любимую задержат на въезде в город? Или, что ещё хуже – затопчут в давке, вроде той, которую показали в репортаже. Нет, надо успокоиться – паниковать ещё рано. Время пока есть, и, что более важно, ещё есть деньги. А они во все времена были самым надёжным аргументом в переговорах со служителями закона.

Теперь надо позвонить Оле, успокоить и предупредить её. Через три дня он встретит свою невесту, и провезёт через любой, пусть самый неприступный пост. Он ещё раз посмотрел вниз, и, с трудом подавив желание скинуть на чью-нибудь форменную фуражку банку с окурками, вернулся в квартиру.

Максим выждал немного, чтобы успокоиться, и не испугать ненароком Ольгу своим дрожащим от волнения голосом. Потом достал телефон, быстро нашёл заветный номер и нажал кнопку вызова.

― Привет, любимая!

― Привет. Хорошо, что ты позвонил, ― долгожданный голос звучал тихо, будто из-за деревянной стенки, но даже плохая связь не могла скрыть нервной дрожи, которой он был густо пропитан. Максим понял, что Ольге всё известно. Ну что же – меньше времени уйдёт на объяснения.

― Значит, ты уже слышала новости?

― Конечно, слышала и видела. Максик, что делать? ― в конце вопроса из телефонной трубки, неуловимой капелькой ртути выкатился неуверенный всхлип.

― Оля, не вздумай раскисать – я знаю что делать. Всё будет хорошо. Я тебя спокойно проведу в город, ― убеждал Максим возлюбленную, несмотря на полное отсутствие чёткого плана действий. Это был вынужденный блеф – он не мог позволить ей плакать, ведь её слёзы жгли его душу злее, чем концентрированная соляная кислота.

― Но в новостях показывали, как людей из водомётов поливали, дубинками лупили. Никого не пропустили в город, ещё и приезжих из города вывозят. Там, правда, всё так, как показывают? ― всхлипы прекратились, уступив место ноткам женского любопытства. Максим продолжил ещё более ободряющим тоном:

― Ну, я бы не сказал. Видел несколько патрулей, но всё чинно и уважительно – никакой жестокости. Ты же знаешь, как на телевидении любят всё преувеличивать. Сняли в каком-то спальном районе стычку с хулиганьём, массовку на задний план компьютером прицепили, пугающим голосом прокомментировали – и крутят по всем каналам, ― Максим чувствовал, что с каждым словом этой успокаивающей лжи, он не только вселял уверенность в собеседницу, но и сам начинал верить, что легко сможет справиться с новыми трудностями.

― В общем, слушай меня внимательно, любимая. Через два дня, я с утра позвоню тебе, и объясню, где и в котором часу я тебя встречу, чтобы провести в Москву. А за это время я подниму свои связи, и обо всём заранее договорюсь.

― Хорошо, милый, буду ждать звонка. Я люблю тебя, ― Оля заметно приободрилась, и вновь обрела своё, восхищавшее всех, самообладание.

― И я тебя люблю, ― ответил Макс, дождался коротких гудков, и убрал телефон.

Конечно, ему пришлось солгать Ольге про свои всемогущие связи. Кроме того, он подозревал, что сейчас никакие связи, даже если бы они были, не смогли бы принести пользы в его беде. Придётся договариваться на месте.

И Максим, накрепко наказав родителям никому дверь не открывать, отправился на поиски этого места. Здраво рассудив, что дороги наглухо забиты толпами разъярённых провинциалов, которые, возможно уже начали жечь в ярости автомашины с московскими номерами, Максим решил, что Ольге лучше будет добраться до границ города на электричке. Сверившись с картой, прихваченной из салона машины, он тут же отправился на метро в намеченное место пересечения железнодорожной ветки с границей Москвы.

Подземка гудела, как растревоженный улей, но Максим был слишком занят своими мыслями, чтобы подключаться к вспыхивавшим тут и там перепалкам. Конечная – дальше пешком. Он сегодня не рискнул довериться маршруткам, опасаясь застрять в жесточайшей пробке. Пользуясь подробным автомобильным атласом, дворами и переулками он вышел к гаражам, одевшим железнодорожную линию, как серые рукава, аляповато украшенные цветистыми граффити.

Следуя вдоль гаражных коробок, спустя полчаса Максим заметил милицейский автобус. Его пассажиры, в наглухо запахнутых бронежилетах, патрулировали тёмный проём под мостом, по которому Московская Кольцевая автодорога перескакивала над рельсами дороги железной.

Мужчина замедлил шаг, перебирая в мыслях варианты фраз, которые ему могут потребоваться в предстоящей беседе с суровыми постовыми. Он был уверен, что его остановят грубым окриком – он не раз видел сегодня подобные сцены на улицах. Однако, милиционеры молча смерили его равнодушным взглядом, и принялись что-то вполголоса обсуждать между собой.