Роковые женщины советского кино

Брак Андрейченко с Шеллом был заключен в годы либеральной горбачевской перестройки. Именно это обстоятельство сыграло свою роль в дальнейших отношениях официальных властей к актрисе — ее никто не притеснял. В результате она около трех лет жила в Москве, получила возможность продолжать свою творческую карьеру как в театре (со спектаклем Анатолия Васильева «Серсо» она объездила полмира), так и в кинематографе. В период с 1985-го по 1988 год Наталья снялась в главных ролях в трех картинах: у Александра Белинского в «Марице» (1986; главная роль — Марица), у Эрнеста Ясана в «Прости» (1987; главная роль — Мария; 4 е место в прокате, 37,6 млн зрителей) и у Романа Балаяна в «Леди Макбет Мценского уезда» (1989).

Наталья Андрейченко вспоминает: «Мне не нравится, как я сыграла Измайлову в «Леди Макбет», это только моя вина, и дело здесь в том, что я не представляла себе целый фильм с самого начала. Мне Янковский и другие говорили: слушайся во всем Балаяна, он всегда прав. Очень может быть, но я так играть не могу, мне надо представлять картину и мое место в ней…

Фильм я заканчивала, по-русски говоря, уже с пузом, о чем никто, кроме режиссера Балаяна, не знал. Почти на девятом месяце я вовсю отплясывала на плоту, прежде чем броситься со своей соперницей в воду. Танец длился очень долго… Но Балаян однажды проговорился оператору Паше Лебешеву, который буквально завопил: «Что ж ты мне, так-перетак, не сказал, я бы на нее другие фильтры поставил, никто бы не просек. Всегда мне везет — то Соловей в «Рабе любви» беременной снималась, то Андрейченко…»

Закончив работу в этом фильме, Андрейченко улетела в Мюнхен, где вскоре и родила дочь Настю. Когда дочке исполнилось два месяца, Наталья с мужем и несколькими актерами из СССР начали гастроли с лучшим симфоническим оркестром Германии (исполняли литературно-музыкальную композицию «Евгений Онегин» на музыку Прокофьева). В роли Онегина был Олег Янковский, Ленский — Игорь Костолевский, Татьяна — Наталья Андрейченко, генерал — Алексей Петренко…

Спустя месяц Андрейченко, Шелл и Настя вернулись в Москву (Митя остался в Мюнхене учиться), где Шелл делал постановку спектакля «Вера, Любовь, Надежда» крупнейшего австрийского драматурга Едена фон Хорварда в Театре-студии Олега Табакова. Когда Насте исполнился год, в семье Шелла встал вопрос о постоянном совместном проживании. В итоге была выбрана нейтральная территория — столица кинематографа Лос-Анджелес. Вспоминает актриса:

«Я уговорила Макса купить в Лос-Анджелесе дом. Хотя он объяснял, что этого не стоит делать, что дом — это большая ответственность, ограничение свободы и т. д. Но я, как русская женщина, слышать ничего не желала. Замучила бедного, самолюбивого швейцарца уговорами и заставила купить дом, который сейчас отдан под полную мою ответственность, хотя я там практически не бываю. Это такая головная боль, что передать невозможно. Макс об этом знал изначально. А мне все надо было испытать на собственном опыте, чтобы понять: самое удобное — это снимать жилье. Приехал на полгода, взял дом в аренду и живи себе спокойно. И никакой ответственности…»

Именно в Лос-Анджелесе Андрейченко едва не умерла по вине тамошних врачей. Дело было в 1989 году. А началось все с пустяка — у Андрейченко разболелся зуб. Шелл нашел лучшего врача — доктора Готье, который был личным дантистом президента Рейгана. Но то ли этот Готье растерял к тому времени все свои навыки, то ли еще что-то, но зуб он удалил, как коновал, и вдобавок внес инфекцию. У актрисы началась газовая гангрена, общее заражение крови. У них в доме гостил тогда Никита Михалков, который, увидев распухшее лицо Натальи, первым забил тревогу. Андрейченко повезли в госпиталь. А тамошние врачи вынесли убийственный диагноз: мол, они могут прооперировать больную, но часы ее все равно сочтены. Спасло Андрейченко чудо. Перед самой операцией она из последних сил поднялась, подошла к зеркалу и, увидев свое отражение, дала себе установку: все будет хорошо. И выжила.

Наталья Андрейченко вспоминает: «Первые полтора года в США я прожила никому не нужная, никому не известная, ничего не делая. Это очень трудно пережить человеку с именем. Но сейчас, оглядываясь назад, я поняла, насколько тогда мне было хорошо.

Впервые в моей жизни у меня появилось свободное время, а до этого и после — только одна сумасшедшая профессия. В Америке я работала с лучшими педагогами по произношению, по преодолению акцента. Я занималась вокалом — у меня была очаровательная, сумасшедшая, лучшая на Бродвее и во всем Нью-Йорке учительница Джоан Кобин. Она учила меня… по телефону! Три раза в неделю, в определенный час мы с ней пели по телефону. Естественно, за мой счет…»

А что же творчество? В начале 90 х Андрейченко должна была сниматься в американском фильме «Сталин» — ей собирались отдать роль жены вождя народов Надежды Аллилуевой.