Роксана. Детство (СИ)

— Собирались, но… Я так и не дождалась письма ни с результатами жеребьёвки, ни с нотацией* первого хода. Поэтому личного адреса хана Кирима не знаю. Как и вашего, кстати. Единственные обратные координаты нашла на приглашении во дворец. Туда и отправила сообщение.

— У Таира спросить не догадалась?

— Вчера он почти весь день был без сознания. Да и не хочет принц говорить о том, что с ним случилось. А выспрашивать адрес, дабы поскорее выпроводить из поместья, по-моему, негостеприимно.

— Согласен, — посол понимающе покачал головой. — Сейчас твой гость где?

— Там, в бывшей комнате Алтын. Думаю, спит. Всю ночь метался. Кажется, кошмары парня мучали. А утром, поняв, что он в поместье самый старший по статусу единоверец, потащился покаянную суру читать над умершей старушкой. Неугомонный!

— Ответственный, — парировал Николай Иванович.

— Вот помер бы Таир в нашем поместье от избытка ответственности, то-то Его Благороднейшее Высочество хан Кирим поломал бы голову, как пожёстче нас с бабушкой жизни лишить, — огрызнулась я.

Страх, терзавший меня эти сутки, не отступал. Ясности не прибавлялось. Конечно, я радовалась, что сейчас рядом со мной взрослый, ответственный, облечённый властью человек, но что случилось с Таиром, мы по-прежнему не знали. Значит, успокаиваться ещё рано.

— Можно его навестить? — поднялся из кресла посол, непроизвольно погладив обивку спинки. Хотел почувствовать тепло тела Глафиры? Скучает…

На правах хозяйки в комнату важного гостя стучала я. Дверь приоткрылась, и в узкую щель выглянул Фарух.

— Мы войдём? — Слуга обернулся к досточтимому господину, а я, чтобы нам не успели отказать, дополнила: — Доложи, что Его Сиятельство князь Горонцов…

Закончить фразу не успела. Из комнаты донеслось:

— Впусти!

Принц лежал, натянув одеяло до самого носа. Выглядел он лучше, чем утром, но глаза ещё лихорадочно блестели, а голос был хриплым.

— Ты не лечил горло! — я обвиняюще ткнула в пациента пальцем. Потом повернулась к Николаю Ивановичу и не менее строго сказала: — Я не разрешу принцу Таиру разговаривать до тех пор, пока он не прополощет горло целебным настоем. Да и потом говорить ему следует как можно меньше. Фарух, принеси тёплой воды!

Три пары глаз уставились на меня с разными выражениями. Согласна, что моё поведение было запредельной дерзостью. Но в то же время, посла мои слова забавляли — он переносил на меня своё отношение к Глафире. Слуга был в шоке — как можно такие слова говорить досточтимому эфенди! — но его хозяйка я, и он обязан слушаться. А гость уже понял, что спорить со мной бесполезно, поэтому просто со стоном упал на подушки.

*Шахматная нотация — система условных обозначений, применяемых для записи шахматной партии или положения фигур на шахматной доске.

Глава 13

Дождавшись, когда Таир выполнит назначенную мной процедуру, Николай Иванович ничтоже сумняшеся сел на ковёр рядом с ложем болящего, дабы не возвышаться над ним, и задал вопрос, мучивший меня больше суток:

— Что же случилось?

Взгляд принца, невольно метнувшийся к двери, явно говорил о желании избежать неприятного разговора. Поняв, что собеседник не расположен к откровенности, посол начал первым:

— Во дворце переполох. Отец ваш, молодой человек, убит горем. Обломки шхуны, на которой вы со своими людьми отправились на прогулку, разбросаны на несколько миль вдоль берега… как и трупы команды. Кажется, выжить не удалось никому.

— Его тоже нашли? — нервное напряжение в голосе принца выдавало, что ответ для него очень важен.

— Кого? — голос собеседника душевный и участливый.

Как на такое сочувствие не ответить?

— Моего личного слугу Явара. Это он меня в воду столкнул. Буря налетела внезапно, корабль сильно швырнуло, и я в каюте на пол упал. Решил к капитану пробраться, дабы узнать, что случилось. А на палубе уже шайтан гуляет. Волны через борта переваливаются, всё незакреплённое в море смывает. Но меня учили, как правильно себя вести в шторм. Ухватился за леер и пошёл в сторону рубки. Явар рядом был, казалось, даже поддерживал… Пока не добрался я до места, где надо было перехватиться за другой трос. Вот в этот момент он меня и толкнул. Подло, в спину. Одно услышал от него: «Сдохни, собака!» Кажется, меня ещё и волной о борт приложило. Не помню, как в воде был, как на берег выбрался… очнулся, а тут эта… к-хм… княжна меня лечить пытается. Вредная, как оса — такая же мелкая и злая.

Последние слова Таир говорил едва слышно. Похоже, что горло болело сильно.

— Милость Триединого! — воскликнул князь. — Хотел погубить, и тем спас. Воистину, пути Всевышнего неисповедимы.

Мужчины, прикрыв глаза, сделали обережные жесты, обращаясь каждый своему богу. А я, дождавшись, когда их религиозный транс развеется, подала принцу тёплое питьё с капелькой восстанавливающего зелья.

— Ты был жесток с ним? — спросила я, пытаясь понять мотивацию поступка Явара.

Таир чуть не поперхнулся и вытаращил на меня глаза. Потом посмотрел на Фаруха, словно прося помощи.