Роксана. Девочка у моря

— Так ты пришёл разрешение просить? — домовой кивнул. — Ну ты и придумал! Хочешь, женись. Ты же не в рабстве у меня. Взрослый, свободный домовой дух.

— Неправильно говоришь, хозяйка. Без позволения нельзя. А ты ещё и ведунья. Это как благословение на счастье и согласие, — потупился помощник.

— Иди сюда, — поманила я Акима. А когда он подошёл поближе, присела на корточки и обняла его. — Благословляю тебя, дружочек, на любовь, счастье и лад в семье. — Потом отстранилась слегка и добавила: — Вот что, милый мой. Завтра займёмся твоим приданым. Не дело это — с одной сменой белья и двумя комплектами одежды жениться. Что о тебе местные домовые подумают?

Аким шмыгнул носом и подал мне целый гребень.

— Спасибо, хозяйка!

Глава 11

— Ну и куда мы всё это теперь? — Прасковья вопросительно смотрела на ошарашенную меня.

Увидев, как моя идея производства лавандового масла увлекла подругу, и понимая, что в создании мыла и крема сама я ни ухом ни рылом, постепенно отстранилась от проекта, занимаясь другими делами. Целительница же к вопросу подошла серьёзно и ответственно. Написала знакомому магомеханику Фёдору Зиновьевичу Ухтину и пригласила его на работу в поместье. Внимательно выслушивала все мои замечания и предложения, основанные на опыте использования продвинутой косметики моего мира. Сутками пропадала в лаборатории, пытаясь добиться заданного результата. Из деревни ежедневно прибегали пять девушек, помогавших Прасковье варить, формировать и упаковывать мыло. Сестра Фёдора, художница Ульяна, придумала для нас изумительной нежности упаковку и выразительный торговый знак.

И вот стою я перед складом, забитым готовым к продаже мылом, и понимаю, что не знаю ответа на такой простой вопрос: куда всё это деть?

— Если честно, то я не думала о том, что вы так быстро наварите такое невероятное количество, — растерянно проблеяла я.

— И это ещё не всё, — ехидно добавила Прасковья. — На втором складе «доходит» мыло по твоему рецепту.

— По моему? — ужаснулась я. — Милость Триединого, когда я умудрилась мыло придумать?

— Ты посоветовала делать мыло с отшелушивающим эффектом. Помнишь?

— Помню, — обречённо созналась я. — Его-то хоть поменьше?

— Ровно столько же. Хоть парами выстраивай.

И тут меня озарило. Комплект из двух мыл. Скоро Рождество. Прекрасный не избитый подарок. Так-так…

— Прасковья, скажи, лапушка, а у нас от производства масла гидролат должен был остаться?

— Вода цветочная, что ли?

— Да, вода. Есть?

— Полно. А что ты надумала?

— Мы сформируем подарочный набор: два мыла и флакончик цветочной воды. И предложим в магазины Ялды и Бакчисарая к Рождеству. В столице полуострова адепты Триединого живут?

— Наверное… — неуверенно протянула подруга, ошеломлённая моей резкой сменой настроения.

— Надо тётушку Жени́ к этому вопросу привлечь. Она знает все модные магазины.

Я выхватила у подруги блокнот для записей, нашла свободный лист и стала набрасывать список необходимого для реализации моего плана.

Если это набор, то для него нужна упаковка. Такая же оригинальная и необычная, как наше предложение. В приоткрытую дверь склада увидела Абяза, куда-то спешившего с пустой корзиной в руках. Эврика!

— Абяз! — бегу я следом за управляющим.

— Добрый день, маленькая госпожа, — степенно кланяется мне мужчина.

— Абяз, в деревне есть …эээ… корзинщик? Плетёнщик? — я запуталась в названии профессии и ткнула пальцем в лукошко. — Человек, плетущий корзины.

— Есть, маленькая госпожа.

Милость Триединого, как же он медлителен! Так и хочется заорать, чтобы говорил быстрее.

— Срочно! Абяз, срочно пошлите мальчишку в деревню, пусть корзинщик придёт ко мне. У меня для него есть работа. Много работы!

Управляющий поклонился и в том же неторопливом темпе пошёл в сторону своего дома. Господи, дай мне терпения! А силы давать не надо, а то пришибу нафиг!

— Абяз, быстрее! — ору я в спину мужчине, мечтая, чтобы поток воздуха из моих лёгких подхватил его и понёс листочком невесомым.

Прасковья, стоящая в проеме двери, едва не хохочет.

— Тебя как в попу укололи, забегала. Я думала, ты забросишь лаванду. В Калиновке с таким восторгом о ней говорила, а потом даже в цех не заходила. И вдруг опять вспыхнула.

— Не люблю кропотливые процессы, а изготовление косметики именно такое. Вот организовать маркетинг — это с удовольствием, — покаялась я. — Здесь и размах, и креатив, и азарт.

— И куча непонятных слов, — вздохнула подруга, и я поняла, что нечаянно перешла на язык двадцать первого века моего прошлого мира.

Корзинщик пришёл на другой день. Правда, рано утром. Гуляя с ним по парку, я объясняла на пальцах и сорванных по дороге веточках свою задумку.

— Все коробочки должны быть одного размера и высокого качества, — наставляла я.

— Чего? — озадаченно захлопал на меня глазами собеседник.

Я вздохнула. Всегда так. Пока спокойная и не тороплюсь никуда, разговариваю как истинная княжна, но как только хочется ускорить дело, непроизвольно начинаю вставлять слова, от которых собеседники впадают в ступор.

— Безупречные должны быть коробочки, — медленно, чуть ли не по слогам, проговорила я.