Роксолана и Сулейман. Возлюбленные «Великолепного века»

Поэтому даже когда у Хуррем осенью 1521 года родился Мехмед, она еще не была соперницей. Да, кадина, да, родила сына, но ведь четвертого по счету… И даже то, что султан слал лично Хуррем письма, а та отвечала, сначала, видимо, воспринималось как каприз Повелителя. Ничего, больше этой удачливой девчонке в спальне Повелителя не бывать, одна наложница – один сын, с нее достаточно.

Но осенью произошло то, что перевернуло всю отлаженную систему гарема. Во-первых, Стамбул посетила нежеланная, страшная гостья – оспа. Это бывало часто, почти каждый год, никто не находил нужным как-то защищаться, полагая, что Аллах сам разберется, кого оставить в живых, а кого нет. Гарем даже Стамбул не покидал, оставаясь во дворце.

Беда не обошла стороной султанскую семью, причем нанесла очень точный удар – скончались два старших сына султана, Махмуд и Мурад!

Это меняло все: во-первых, Гульфем оставалась без сына и из кадины превращалась в обычную служанку, конечно, не истопницу, но просто приживалку. Валиде взяла ее к себе, но жизнь бедолаги теперь текла безрадостно, ждать ей было нечего.

Сын Махидевран Мустафа вдруг стал первым наследником, что превращало саму Махидевран в будущую валиде и поднимало на недосягаемую для остальных женщин высоту. Пока жив Мустафа, Махидевран – старшая жена!

Очень кстати оказался рожденный Роксоланой малыш Мехмед (возможно, именно это спасло ему жизнь). Но тогда Махидевран еще не боялась Роксоланы, они были не равны, у Махидевран – старший и уже довольно взрослый сын, которого просто обожал султан, а соперница только родила своего писклявого отпрыска.

Сначала султан повел себя вполне предсказуемо: он объявил Vali Ahad, то есть наследниками, Мустафу и Мехмеда по старшинству. Это не могло испугать Махидевран, ценность сына которой возрастала неизмеримо. Если Махидевран чего-то и боялась той осенью, так это возможной беды с сыном.

Однако дальше произошло непредвиденное: султан Сулейман впервые нарушил давние неписаные законы ради своей Хуррем, он снова позвал ее к себе, презрев принцип «Одна наложница – один сын», ведь она могла родить еще одного.

Пожалуй, с этой минуты зависть гаремных красавиц перешла в ненависть. Освободилось место кадины, целых два пустовало, многие надеялись возвыситься до кадины, не все же Хуррем. Вместо того, чтобы «как положено» осчастливить еще двоих, сделав кадинами, султан снова звал в спальню только одну: Хуррем, у которой уже был сын. Была ли в этом вина или счастье Хуррем, никого не волновало, главное – она похитила у других возможность родить султану ребенка!

И все-таки, это Судьба, ее Судьба, которой, как известно, противиться бесполезно. Она снова забеременела и снова родила уже весной дочь, крошечную, явно недоношенную, но живучую принцессу Михримах, которая стала отцовской любимицей на всю жизнь. Казалось, теперь султан должен удалить Хуррем от себя – достаточно с нее двоих детей, а уж радоваться рождению принцессы не должен никак, принцессам не радовались.

Но снова произошло то, чего не ждали, снова султан нарушил все законы жанра: он выпустил по поводу рождения Михримах точно такой же фирман (указ), писаный золотом на дорогой бумаге, объявляя подданным, что счастлив рождением дочери и нарекает ее так-то и так-то.

А Хуррем за рождение принцессы благодарен и удалять ее от себя не намерен. Конечно, об этом не писалось в фирмане, но было сказано вслух. Снова скандал! Раньше на такое имела право только законная жена, остальные уже давно получили бы отставку.

Негодовала валиде: ради этой Хуррем султан то и дело идет против установленных правил, так недолго и всю стройную систему власти в гареме развалить! Ладно бы лебедушкой была, красоты неописуемой, а то ведь маленькая, щуплая, постоянно беременная…

Сама Хафса Айше была настоящей красавицей, такой, от которой глаз не оторвать. Она славилась справедливостью и доброжелательностью, в Манисе до сих пор добрым словом поминают мать султана Сулеймана. Наверняка Хафса не имела бы ничего против Роксоланы, сохранись стройная прежняя система в гареме, то есть, останься Роксолана после рождения сына просто кадиной, какими были Гульфем и Махидевран, и возьми Сулейман себе следующую икбал, чтобы та могла родить еще одного сына, а потом следующую… Так в строгой иерархии гарема не было бы пропусков и топтания на месте, снова все мечтали стать гезде, а те икбал, а икбал мечтали родить сына, чтобы стать кадиной.

Но султан признавал только свою Хуррем, потому икбал не становились кадинами, а гезде не становились икбал. О чем мечтать, чего ждать многочисленным красоткам, ни на что, кроме любовных утех, не годным? Это очень опасная ситуация, обитательницы гарема должны надеяться на возвышение, иначе… На что способны сотни недовольных красавиц, даже подумать страшно.

Удивительно, как валиде удалось не допустить бунта на этом корабле под названием «Гарем». Особенно когда уже осенью следом за Михримах Роксолана родила еще одного сына – Абдуллу. Мальчик прожил только четыре года, его тоже погубила оспа.