Роксолана. Королева Османской империи (сборник)

— Меня послали все великие господа к ясному повелителю. Все господа опечалены и хотят помочь повелителю добрым советом. Сам муфтий истолковал совет самым лучшим образом, сам великий и святой наш имам благословил этот мудрый совет.

— Что за совет?

— Святой имам просит великого господина не отказываться от райской гурии, взять то, что дарит наш верный друг — крымский хан, и тем самым успокоить свое сердце…

Но он не успел закончить: султан вдруг поднялся и крикнул так, что крик этот прокатился эхом по всем залам.

— Кто послал тебя, проклятого, с глупыми советами! Я говорил тебе не досаждать. Оскорбишь мою печаль вторично — прикажу повесить и тебя, и твоего мудрого муфтия, а ханский подарок брошу голодным собакам! Прочь отсюда, противный гяур!

Мустафа отполз назад, и дверь плотно закрылась.

Испуганные придворные молча стояли перед дверью и не смели произнести ни слова перед разъяренным повелителем.

Но хитрый Мустафа знал, что эта скорбь, эта тоска скоро пройдет, развеется, как дым кальяна, и он, Мустафа, все-таки сделает свое дело и сделает его отменно.

* * *

Недели так через три евнух Мустафа встретил Настеньку в пышном султанском саду. Она здесь пряталась от назойливого гарема, любила сидеть на мраморной скамье, любоваться журчащими струйками воды, сбегающими все ниже и ниже из полных доверху роскошных ваз и обрызгивающих лепестки роз и жасмина. Сидела без дум, потому что и думать тяжело было: нельзя увидеть дно в мутной воде. Нельзя этими горькими думами узнать ни о родном крае, ни о батюшке, ни о тете, ни о подругах, ни о селе Санджары, ни о любимом пане Яреме. Живы ли они, здоровы ли, знают или нет хотя бы краешек правды о ней: как в тихие ночи тосковала она, как горько плакала в подушку… Ищут ли ее, расспрашивают ли о ней? Или, может, их давно нет на свете. Настенька старалась не унывать: иногда, бывало, и засмеется, иногда оживится, что-то веселенькое скажет, а потом вдруг прервет шутку на полуслове, глубоко задумается, сядет в уголок, как сейчас в султанском саду, и притихнет на несколько часов.

Османская миниатюра

В саду были замечательные аллеи: росли вдоль аллей стройные тополя… как и в Украине, там… возле беленькой хаты. Были здесь и кусты роз, которые сбегали ровной ленточкой к большому озеру. В озере плавали лебеди, а в камышах крякали уточки… И здесь было так хорошо, как в широкой степи, которая начиналась сразу же за отцовским домом и простиралась широкой полосой до самого горизонта. Да… здесь, как и в нашей степи, можно было отдохнуть: лечь на шелковую траву раскинуть руки и смотреть-смотреть в синюю глубину родного неба. Прислонить букет ромашек к щеке и дышать полной грудью ароматами чабреца и базилика.

И озеро с утками такое красивое. Так и хочется сбросить эти тесные сапожки, окунуть ноги в воду и кормить утят крошками! И там у нас были озера широкие, вдоль берега росли тополя вперемешку с ивами… Панночки гуляли, и я среди них, в венке и с розой в руке… И вдруг… конский топот и душераздирающий крик Елены Перевесло. Все бросились бежать в село. Я тоже побежала, но упала, споткнувшись обо что-то, что не давало подняться на ноги. Через мгновенье какой-то мерзкий татарин поднял меня и дальше не знаю, что произошло… Господи, Господи!

Ах! какие жуткие воспоминания! Лучше развею тоску чем-нибудь повеселее… Настенька взяла книгу знаменитого Фирдуси[6] и стала читать. Она так увлеклась, что и не заметила, как к ней неожиданно подошел Мустафа. Настенька доброжелательно улыбнулась и вежливо поклонилась, прижав руку ко лбу, как учила старая турчанка.

— Я слышал, что девушка умеет читать по-гречески и по латыни, — вкрадчиво сказал Мустафа, — но даже не предполагал, что госпожа читает и божественного Фирдуси. Какая же это будет приятная новость для нашего великого султана!

— Почему ясный пан так думает? — затрепетала Настенька.

Она не могла забыть тот день, когда ее не захотел видеть султан, но все же радовалась, что так удачно обошлось. То, что говорил ей сейчас евнух, Настеньку огорчило.

— Потому, моя ласточка, султан любит разные науки, стихи и очень уважает умных женщин! Ведь его мать хорошо образована и… кажется, тоже родом из вашего края…

— С моей земли! — вскрикнула Настенька и схватилась за сердце.

— Да… оттуда, — неопределенно махнул рукой Мустафа.

— Но это было давно… Кажется, она уже и язык забыла, и самой страны не помнит, — поспешил сказать евнух. — Я все же думаю, райская девушка, что великому султану надо угодить.

— Как?

— А так, следует узнать поближе султана, не чураться его чтобы, пусть хранит нас Аллах, не прогневался он.

— Я не чураюсь, — простодушно сказала Настенька. — Но, кажется, не так давно сам великий султан накричал на всех нас, велел не попадаться ему на глаза…

— И… и… и… сердце мое! Вчера накричал, сегодня улыбнется. На то он и повелитель наш. А я так думаю, что тебе следует случайно встретить его и одарить солнечной улыбкой — вот он и распогодится.

— Где я могу его встретить? — не понимала пленница.