Роксолана: Королева Востока

– Может, и знает, но не скажет, – ответил этот умный грек, пользовавшийся расположением султана.

– Почему? – зашумели со всех сторон. – Ведь Кизляр-ага рассказал о то, что знает. Ты и сам слышал!

– Не скажу – с султаном шутки плохи!

– Правда! Но тут не в шутках дело!

– А я тебе вот что скажу: с такой султаншей шутки и вовсе неуместны! – добавил Кизляр-ага, повидавшей обитательниц сераля.

– Ибрагим-паша боится! – дразнили его придворные.

– Вора выдает страх! – уколол кто-то, прошептав поговорку, так, чтобы все слышали.

– Скажу, – решился Ибрагим. – Но ни слова не скажу о том, как узнал это.

– Это нам и не нужно!

– Догадаемся сами!

– Говори уже!

– Мухиддин Сирек и Кемаль Пашазаде рассказали султану все, ничего не скрывая…

– А-а-а-а! – крикнул удивленный Капу-ага.

– Чему тут удивляться? – загудели все вокруг.

– Они же честные люди!

– Не все столь скрытны, как Ибрагим!

Ибрагим сделал вид, что не заметил эту шпильку и продолжил:

– Султан их внимательно слушал. Внимательнее, чем на совете Великого Дивана, – ответил он на укол кое-кому из присутствующих.

– Все зависит от того, кто говорит, что говорит и как говорит, – попробовал парировать один из членов Дивана.

– Тише! Не о Диване речь! Пусть рассказывает!

– Султан обратил внимание на четвертую суру Корана и несколько раз возвращался к ней в беседе с улемами.

– Как это он обратил внимание?

– На эту суру он указывал, спрашивая улемов, не скрыта ли в ней угроза, подобно тому как роза в саду падишаха скрывает свои шипы… – И что ответили улемы?

– Мухиддин Сирек ответил: «Ради одной прекрасной розы стерпит садовник множество уколов». А Кемаль Пашазаде сказал: «Только птицы пестры наружностью, у человека пестрота внутри».

– Что же имел в виду муфтий Кемаль Пашазаде?

– Мудрый муфтий Кемаль Пашазаде хотел сказать, что у человека внутри есть самые разные намерения. Но ее слова, что поднимаются как пар из горшка, не раскрывают ее нутра.

– Мудрый муфтий Кемаль Пашазаде сказал «птица» вместо «зверь», как на самом деле сказано в поговорке.

– Не хотел, видно, задеть падишаха словом, что уготовил для описания натуры Хюррем.

– И правильно сделал муфтий Пашазаде, ведь говорят же: «Даже если с муравьем воюешь, будь осторожен».

– Что ответил султан?

– Султан ответил так, как и должен был ответить такой султан: «Я знаю, – сказал он, – что говорят старые мудрецы о людях. Ведь меня учил старый муфтий Али Джемали, что стал муфтием еще при моем деде Баязиде и направлял высокое правительство во время правления моего отца, Селима – да простит Аллах всем троим! Но ни старый Али Джемали, ни кто либо другой из седых мудрецов еще не говорил с хатун Хюррем и не видел ее…» – И что ответили улемы?

– Ученые улемы долго молчали. Султан не прерывал их молчания. И вот тогда сказал мудрый Кемаль Пашазаде. – И что же он сказал?

– Мудрый муфтий Кемаль Пашазаде раскрыл и сердце и уста и произнес: «Ты верно сказал нам, что хлебороб предназначен к пахоте и посеву, кузнец – к подковке коня, что приведут к нему, солдат – к тому, чтобы сражаться и погибнуть, если нужно, моряк – к плаванию, а ученый – к тому, чтобы сообщал свои мысли, основанные на науке и собственной мудрости. Ведь в этом их ценность, то, чего они стоят. И мы тебе говорим по совести своей и разумению: прекрасная хатун Хюррем обладает большим умом и возвышенной душой, что так умеет сочетать святые предписания Корана со своими мыслями, как сочетает великий зодчий Синан благородный мрамор с красным порфиром. Но что за сердце у великой хатун Хюррем, открытое или скрытное, ласковое или острое, – этого мы не знаем». – «Но я знаю, – прервал султан. – У нее доброе сердце, и поэтому радость отражается в ее душе и на ее лице!» – Что же сказал на это Мухиддин Сирек?

– Мухиддин Сирек повторил почти точь-в-точь слова Пашазаде и еще прибавил: «Как от хлебороба не требуют, чтобы он сеял больше, чем есть в его мешке, так и от ученого не требуют, чтобы он говорил больше, чем есть у него в голове. Вот около парка в дворце твоем блестит и смеется море спокойно и весело. Но нельзя узнать, не идет ли к синопскому берегу смерч через Черное море, и не осушит ли он Босфор, Золотой Рог и все Мраморное море, и не смоет ли волной Сарай». Султан молчал.

– А что сказал мудрый Пашазаде?

– Мудрый муфтий Пашазаде повторил за Мухиддином и так завершил свою речь: «Прекрасная хатун Хюррем принесет тебе великое счастье, или великое горе, а может, и то, и другое сразу… Ведь она обладает большим умом и возвышенной душой, что так умеет сочетать святые предписания Корана со своими мыслями, как сочетает великий зодчий Синан благородный мрамор с красным порфиром».

– А что сказал Мухиддин Сирек?

– Он опять повторил слова Пашазаде и добавил еще: «Великая хатун Хюррем умеет сочетать с собственной мыслью не только то, что содержится в Коране, но и то, чего там нет, как сочетает великий зодчий Синан воздушные пустоты с размером куполов святых мечетей и замкнутых обителей».

– И что ответил султан?