Роксолана. Страсти в гареме

— Это еще и не порог, — утешил их Мина, — тут ширь, есть куда броситься, обойти. А есть и пострашнее, Вовниг, скажем, — так там с водой порог такое творит, что вода становится похожей на взъерошенную шерсть. Над всеми же Дед стоит, или Ненасытец, вот это уж всем порогам порог. И когда его перейдешь, то и перекрестишься. Мы там и кашу последнюю варим на острове. Сколько бы ни осталось припаса, все бросаем в котел. Так и остров называем Кашеварница. А плыть вот отсюда начинаем. До Каменки-реки прошел, балка Трояны остается слева, ниже опять камень Горбатый, потому что у нас все имеет название. Кто погиб, того и камень. Разбился казак на камне, вот уже и называется он Родич. Потайной так и называется Потайной. С горбом — Горбатый. Жеребец — как поймает, то ожеребишься на нем, хотя ты и не кобыла. Вот хотя бы и Каменецкий порог. Тут и речка Каменка, и остров Каменистый. Оно словно бы оттого, что много камней. А почему? Вокруг песок, а здесь камень. А было, говорят, так. Поймали татары казака-переправщика, да и заставили переправить их через порог ночью, чтобы казаки не видели. Казак повел лодку прямо на порог, врагов потопил и сам утонул. А Днепр повернул течение и вынес шапку казака к ногам его дивчины, которая его ждала. Дивчина от горя окаменела. Вот потому и назвали одинаково и речку, и остров. А сестра казака, залившись слезами, стала речкой Самарой. И так бывает. Ну а после Горбатого попадем на Кучерову яму, а после направляем лодки, чтобы по ходу шли. Дальше вдоль степи, привал перед Сурским порогом. Потом Сурский порог. При малой воде нужно идти в заход — это небольшой порог, такой, как забора. Ну, теперь вода большая, пойдем прямо. После Сурского Лоханский порог. Когда от степи отплываешь, накрываешь Бабаёшный водоворот, там на бабайках, по-вашему весла, поработать придется. Дальше — упад от Буцева камня. А сбоку, из-под Лоханского порога, ход на Кулики. Под Богатырем привал снова. Есть легенда такая. Наш силач бросил камень, а татарский недобросил. Вот и Богатырь этот камень. В Звонецкий идем в порог, в канаву не ходим. Как доплывем до Кизлева острова, привалим. Если вода спокойная, пускаем какой-нибудь предмет — кошелку или кусок дерева. Куда поплывет, туда в пороги идти, потому что так показывает течение воды.

До ровной воды шли так трудно и долго, что Гасану казалось — никогда не дойдут, навеки зацепятся на этих каменных щетках, преграждавших Днепр, будто наваждение нечистой силы.

Но человек сразу забывает опасность, как только оставляет ее позади.

Дьяк Ржевский, увидев неприступные скалы Хортицы, пожелал остановиться там и начать закладку крепости для царя московскокого, потому как лучшего места не найдешь во всей земле. Гасан несколько раз напоминал дьяку, что они должны идти дальше, ибо о крепости речи не было, недвусмысленно напоминали о дальнейшем походе и казацкие атаманы Млинский и Еськович, которые повели своих казаков самовольно, подбодренные и силой Ржевского, и главное же его смелыми намерениями.

— Пока басурманы не пронюхали ничего, надобно на них ударить! — настаивал Мина-Млинский.

Еськович молча крутил ус, но стоял всегда за спиной Млинского, так, будто подпирал его слова силой и молчанием. Наконец дьяк велел плыть дальше.

Что это был за поход!

К Ислам-Кермену подплыли внезапно, татары насилу успели убежать из крепости на левый берег и ускакали к своему хану с отчаянной вестью о невиданной силе на Днепре.

Казаки захватили татарских коней и скот, часть людей дьяка теперь шла верхом вместе с казаками, тем временем струги почти не приставали к берегу, быстро плыли на низ. А казаки с берега напевали:

Як нас турки за Дунай загнали,
Бiльш потопали, як виринали;
А ти, мiй, пан, i чобiтка не вмочив,
Нi чобiтка, нi стременочка,
Нi стрем’яночка, нi сiделечка,
Нi поли жупана, нi чобiтка сап’яна.

Под Очаков, где должен был сидеть турецкий санджакбег, подплыли так же неожиданно, как и под Ислам-Кермен. Турецкий ага успел бежать, защитники заперлись в остроге, но Гасан так расставил казаков и московитов, что крепость была взята одним приступом. Взяв много «языков» и доскочив [58] изрядное количество имущества, поплыли в обратный путь. Не бежали, плыли как победители, потому что овладели всей рекой до самых ее истоков, и вот здесь их догнали с большим, свыше десяти тысяч, войском санджаки из Очакова и Бендер.