Роксолана Великолепная. Жизнь в гареме (сборник)

Перевидав на своем веку множество разнообразных женщин, Ибрагим был очарован юной пленницей. Понял, какой бесценный товар приобретет для гарема своего любимого султана. Трудно было не увлечься этой необычной пленницей. Все невольники стонали, проливали слезы, а она смеялась, гордо взирая вокруг. В ее взгляде не было ни ужаса, ни унижения. Только достоинство и бесконечная гордость. Растроганный таким поведением, визирь пытался понять, что это значит? Может, просто глупая девчонка? Ибрагим впервые видел рабыню, которая бы так звонко, с вызовом смеялась, попав в рабство. То ли издевается она над ним и над миром жестокости, в котором оказалась она не по своей воле? То ли ее поведение — проявление твердого характера и несокрушимости духа?

Она не была красавицей, но в ее фигуре, любознательных глазах, немного курносом носике было что-то притягательно — колдовское. Видимо, недаром так играли под лучами солнца рыжие пышные волосы чужачки. Мужчина внимательно присматривался к пленнице, чувствуя, что с того момента, как она окажется во дворце хозяина, произойдет что-то необычное! Это было тяжелое, гнетущее предчувствие, которое визирь поборол и заставил себя не отводить глаза от прямого взгляда загадочной девушки. Откуда у нее смелость так открыто смотреть на него? Это он ее оценивает, это он ее купил, а она так ведет себя так, будто все происходит наоборот. Еще и улыбается. Визир все же улыбнулся ей в ответ: этот мир совсем не знает этой девушки. Он хочет подчинить ее, но придет время, и она сломает его.

Ибрагим был потрясен. Роксолана — такое имя дал девочке старый турок, который пригрел это сокровище, — вела себя довольно странно для пленницы. Она поражала сочетанием острого, как бритва, ума и почти детской наивности. Дала понять, что знакома с латынью, польским, сербским языками. Видимо, получила неплохое образование. В ее глазах светится ум. Что ж, это к лучшему. К тому же слухи, что она королевская дочь — о них поведали Ибрагиму люди, которым он привык верить, — подогревали интерес к пленнице. И еще ее поведение. То, как вела себя девушка, поражало более всего.

Она хорошо скрывала свои чувства. Потому что здесь, среди таких же, как и она, невольников, не помнят о существовании души, сердца. Они могли только обливаться слезами. Настя старалась не думать о том, что стала жертвой времени, мученицей, лишенной свободы. Никто не знает, сколько продлится ее невольничья жизнь. Но глубоко в сердце она остается свободной, и никто не заставит ее думать иначе. Впрочем, позже ей становилось тяжелее на душе.

Оказавшись в гареме, Настя не вписывалась в его жизнь. Чтобы не сойти с ума, иногда девушка говорила себе, что все это временно, и пела. Волшебным голосом заслушивались другие рабыни, евнухи. Всю свою тоску вкладывала Настя в эти песни на родном языке, а вокруг — чужой, грубый, как лезвие ножа. Не может она остаток жизни провести в совершенно чужой стране, не может она быть просто игрушкой для влиятельного мужчины. Ничем не выдавала своих горьких мыслей, потому что никому они не были интересны. Очень быстро девушка поняла: гарем — это как другая планета со своими законами, капканами, радостями и страхами. Настя считала себя лишней на этой планете. Куда деваться?

Как ни старалась не привлекать к себе внимания, была замечена всеми, особенно любимицами Сулеймана. Опытные женщины разглядели, какая угроза таится для них в этой хрупкой девочке. Она держалась с достоинством, не производила впечатление безмолвной куклы для утех. Мудрый визирь растерялся. Поведение новой рабыни обескураживало. Он уже не был ни в чем уверен и подумывал над тем, как бы найти способ показать султану эту наглую и смелую девчонку. Не знал, что думать.

Решил обратиться за помощью к матери Сулеймана. Благодаря своей мудрости и всевидящим глазам и всеслышащим ушам, она знает все. Нет такой подлости, коварства или добра, о которых не знает эта женщина. Но валиде не спешила назначать встречу. Поэтому ответа пришлось ждать несколько дней. Другого выхода не было. Эта женщина была очень занята. Она отдавала приказы днем и ночью, не знала отдыха и оказывала огромное влияние на султана и имела почти безграничную власть в гареме. Между матерью и сыном каких-то шестнадцать лет разницы. Словно не мать, а старшая сестра — мудрая, сдержанная, непоколебимая, строптивая. Ей всего сорок два года, а она уже валиде.

Она знала своего сына, как никто, потому отдала ему все жизнь. Сложилось так, что султан Баязид был вынужден отдать власть именно младшему сыну. В течение месяца Баязид умер, потому что его отравили по приказу Селима, а еще пятерых сыновей своих ранее умерших братьев Селим велел задушить у него на глазах.