Роль Бога

В воздухе повисло удручённое молчание. Никто не знал, что сказать и что делать дальше. Похоже они так ничего и не найдут. Все встали и начали выходить из дома. Уже около кареты Верона обернулась и посмотрела на свой дом детства. Здесь столько воспоминаний, с самого рождения и до самого совершеннолетия этот дом оберегал их семейный очаг и их счастье. Воспоминания нахлынули на девушку рекой, поэтому она не в силах была отвернуться от дома и забыть всё это. Это слишком дорого для неё.

Может быть, я вам не говорила, но несмотря на то, что я не прописывала её детство, оно всё же было, и Зари, не являясь самой Вероной, всё равно это помнила. В сравнении с её прошлой жизнью и этой, воспоминания были как родные, и так печально было думать, что она на самом деле не ощущала такого, хоть и помнила.

Девушка вспоминала, как она с отцом и матерью играла в игры во дворе, а когда была зима, они играли в доме. Особенно любимая игра для неё была, это игра в прятки. Девочка всегда находила места, где можно спрятаться, и отец не всегда находил её. Вдруг девушка резко побежала в дом, все удивились и побежали за ней. Что же она вспомнила?

Верона забежала в гостиную и села подле дивана. Мужчины встали в проходе и смотрели на её дальнейшие действия.

— Что вы встали? Помогите отодвинуть ящик. — сказала Верона и взялась за нижнюю часть дивана. Атис и Уильям с недоумением переглянулись и подошли к ней. Вдвоём они еле оттащили ящик. Правда, даже я не знала, что он там есть. — В детстве, когда мы играли с отцом в прятки, я спряталась здесь один раз. Тут, правда, ничего не лежало. — девушка вытащила из ящика книгу.

— Что это? — спросил Уильям и сел рядом с девушкой.

— Я и сама не знаю. Просто вспомнила про этот ящик.

Она открыла первую страницу. Это оказался альбом. Там были рисунки Вероны, которые она рисовала в детстве. Долистав до конца, она увидела небольшой вложенный рисунок.

— Кто это? — спросил Атис.

— Это мой отец и… Я не знаю кто это. — она перевернула портрет.

Там было написано: Саймон и Леон. Братья навсегда.

— Леон. Это мой отец. А кто такой Саймон?

— Саймон — это сын Теодора. — вдруг сказал отец Уильяма. — Я знал его в детстве.

— То есть ты, всё-таки, из их рода. — сказал Уильям.

— Только вот, твоего отца я не знаю, я не видел его ни разу за всю жизнь. Может быть, они друзья? Или двоюродные братья.

— А знаете… если такое вложено в мой детский альбом, то возможно ещё что-то может лежать в книгах. Все книги отсюда я перевезла к себе домой, они до сих пор там. Я не стала перевозить их в герцогство, поэтому они сейчас в городе. — сказала Верона, смотря то на альбом, то на шкаф, где раньше были книги.

— Хорошо, отправляемся.

Ехали они не долго. Верона не стала ждать всех и сразу побежала в дом. У неё в гостиной этот стеллаж с книгами был большим. Она сразу стала листать каждую попавшуюся книгу, потом добавились остальные. Спустя какое-то время, девушка наткнулась на две записки, сложенные несколько раз. Она развернула первую бумагу.

Я перебирал семейные архивы до сноса особняка и наткнулся на это письмо. Я оставлю его в книге, которую отдам своему сыну. Моего брата уже нет в империи. Он попросил меня заменить его, никто не понял, что я не настоящий Теодор, мне это на руку. Прочитав это письмо, я был поражён, теперь понятно, почему Теодор решил уехать. Оставшееся состояние он передал мне, а я отдам так же своему сыну. Деньги ему будут нужнее.

А во второй записке, которая являлась письмом, говорилось:

Это письмо никому не адресуется. Император решил вырвать свои записи, но я такого не сделаю, кто-то должен знать правду.

В ту ночь была хорошая погода, и казалось, никто не мог испортить заканчивающийся день. Я услышал, как подъехала карета. Я услышал, но не видел кто прибыл ко мне в качестве гостя. Я был у себя в кабинете и заканчивал рассматривать документы, как почувствовал топот и крик моего сына. Мои дела в политике становились хуже, от чего я был вынужден отказаться от титула, но надеялся всё исправить. Однако сын усложнил абсолютно всё.

Он ворвался ко мне в кабинет со своим другом, сыном императора. У нас были хорошие отношения, поэтому парни были дружны с детства. Саймон лил слёзы и не мог говорить. Его друг так же не произнёс не слова, на его лице была гримаса ужаса. Когда сын успокоился, он начал свой рассказ: