Роль чужака

– А вот станешь – по тем! – Она выглядела в своём искреннем гневе великолепно, и я опять блаженно заулыбался. Это ей напомнило ещё кое-что: – Кстати! Что ты там сотворил со своим бароном Белым? Старик пришёл в себя и всем вопит, что ты его вылечил для того, чтобы убить. Обвиняет тебя в предательстве, говорит, что ты заслан к нам в тыл зроаками. И твоя цель – убить императрицу с принцессами.

– Э-э? – попытался сообразить я, чем это мне может грозить. – Врёт!

– Да в том-то и дело, что Трёхщитные утверждают: не врёт.

– Значит, сильно верит в то, что сам придумал, – сумел я сделать логический вывод. Но Мария мне и здесь не поверила:

– Тем не менее у тебя крупные неприятности. Обвинение в предательстве – это серьёзно. И ещё барон кричал, что ты старался убивать наших егерей. Так что изначальная версия твоего геройства трещит по швам. Будем выяснять, что правда, а что – ложь. Тем более что в палате барона – масса странностей и непоняток. Чёрная сажа на подушке, внезапно заросшая рана, к которой лучшие целители боялись прикасаться. И никто посторонний туда не входил, а Строган Белый твердит, что ты был там и собирался его дальше мучить.

Немалое удивление таким поведением старика, которого я вывел из комы, меня ещё больше отрезвило. Захотелось немедленно отправиться к историку в его палату и не мудрствуя лукаво набить ему морду за такое оголтелое враньё. Но вспомнив о боли, которая столько дней терзала сознание несчастного, я решил, что надо выждать. Лишь когда страдания немного забудутся, тогда и устраивать разбирательства. Да ещё не факт, что правду удастся вычленить и преподнести в нужном виде.

Всё-таки мозг человека, если невероятно пострадал, не лечится по определению. После такой травмы человек мог сойти с ума, всё забыть, а то и перенести на себя некие не присущие ему мысли и замыслы. То есть стать фактически иным мужчиной. И что такому человеку докажешь, если он свято верит во всё, что наплели ему болезненные фантазии?

Поэтому ничего не оставалось, как сделать заявление:

– Пусть старика продолжают интенсивно лечить, в том числе успокоительными средствами. Тогда память к нему вернётся и всё будет хорошо. А вот на иную тему мы так с тобой и не договорили… – я растёр лицо, пытаясь вернуть опять пропадающую ясность мышления и переходя на грозное рычание: – Вот разве нужно было императрице, первому лицу государства, лично бегать по крыше?! А до того находиться поблизости от смертельной опасности?! А если бы что-то на тебя упало?!

– Не волнуйся! Я находилась под непробиваемым навесом! – кричала моя возлюбленная в ответ. – А вот одному горшку на плечах просто чудом повезло разминуться с другим горшком, который с углями!..

Ага! Она наблюдала за боем и видела, как в его финале меня и в самом деле чуть не пришибло зажигательной «бомбочкой», брошенной кречами. Значит, я ей интересен, раз только за мной следила. Да и сам ход боя видела, может его верно оценить. На чём я не преминул сделать ударение:

– Мужчина имеет полное право геройствовать и погибать ради победы. Тем более ты не станешь отрицать, что именно благодаря моим действиям победа была достигнута гораздо быстрей и с большими потерями для врага?

– Не стану, – покладисто согласилась Машка и ехидно добавила: – Только это тебя спасает от комфортного восседания в карцере! Уж слишком ты, как тайланец, подозрителен. Никто тебя из твоих земляков не опознал, имя твоё неизвестно, пригретый тобой целитель Бродский – тоже тёмная лошадка. А барон Белый – так прямо заявляет о твоём предательстве и редкостной подлой натуре. И если бы не яростное заступничество коменданта, ты бы уже звенел кандалами! И я этой шлюшке высказывания против моей воли не прощу!..

Я с недовольством помотал головой:

– Как-то ты всё не то говоришь!.. Неправильно… Я честно, изо всех сил стараюсь помочь империи, оградить тебя от всех напастей и неуместного риска…

– Расскажи, расскажи! – язвила императрица, уже разворачиваясь и собираясь уходить. – Помогает он… И ограждает он… Прямо спаситель наш и ангел-хранитель!..

Ну и так захотелось, чтобы она осталась, что я не выдержал, и сорвался:

– Мария, стой! Я тебе сейчас докажу… и покажу, как собираюсь тебя оградить от любой… ну почти от любой опасности. Вон там в буфете ножи, посуда… Возьми что-нибудь острое. Смелее!.. Теперь бросай в меня!.. Ну!.. Да что ты как!..

Первый столовый нож она скорей просто подбросила в мою сторону. Ещё и старалась, чтобы он попал в меня тупым концом. Второй метнула уже резче, целясь в ногу. Третий хорошенько рассмотрела, пытаясь найти подвох в нём, и метнула уже очень старательно. Но ни эти, ни последующие ножи, без малейшего труда отражаемые вуалью Светозарного, не достигли цели.