Роль грешницы на бис

Алексей, осторожно нащупывая почву, попытался сформулировать мысль о том, что люди эти и тогда власть имели немалую и могли ею в личных интересах воспользоваться…

Тучкина расхохоталась:

– Ну, ты как скажешь, парень! А у тебя б власть была, ты не попользовался бы? Уж конечно, пользовались! Я вот сколько по заграницам поездила – и куда ж бы я поехала без них, родимых? Один распоряжение отдал, другой финансы выделил, третий визу подмахнул…

– Взамен чего? – поинтересовался Кис.

– А вот взамен этого: «Вдо-о-оль по Пите-е-ерской, по Тве-е-е-е-е-ерской Я-амской, э-эх!»

Надо признать, что у Алексея дрогнули не только барабанные перепонки, но и все органы завибрировали от волн, порождаемых до сих пор еще мощным голосом Ольги Тучкиной. Ему показалось, что и стекла задрожали, и посуда заходила ходуном, и хрустальные подвески на люстре закачались, как от ветра. Или не показалось? Тучкина участливо похлопала его по колену:

– Не напугала я тебя? А то, бывало, некоторые глохли… – И она снова захохотала.

– Да нет, ничего… – Кис потер заложенные уши. – Здорово.

– Так вот, чтоб ты понял, с одним талантом можно прозябать и сдохнуть в нищете и безвестности. Поэтому лучше было дружить с сильными мира сего – это они дорогу таланту прокладывают… А то и вовсе бесталанным, если у сильных свой интерес к тому имеется. Они как кони, которые возок везут: пустой ли возок или талант в нем сидит – разницы особой нет, были б кони хороши, уж они вывезут, куда надо! Сечешь?

– Вроде да… Значит, у вас были чисто дружеские отношения с этими людьми?

– Ну, чисто или нечисто, всякие были отношения. И дружеские, и другие разные. Но вот того, чего ты ищешь, – того не было.

– А у Измайловой? Вы почти всегда вместе с ней на фотографиях в тех же компаниях. Что за отношения у нее были с остальными?

– Не смеши меня, мил человек! Ты фильмы с ней видел? Так чего спрашиваешь? Такая ядреная девка, как Измайлова, – какое ж ты хочешь отношение? Одно только и было: они все, кобели, пускали слюни и сперму при виде ее!

– То есть тоже никаких дел?

– Экий ты упертый! Я ж тебе уже битый час объясняю: для отдыха мы собирались! И отдыхали соответственно!

– У нее со всеми были хорошие отношения?

– Ну, кроме баб, конечно. Завидовали, что не за ними мужики бегают. А чего злиться-то? Себя б лучше спросили: а отчего это не за мной, а за Алкой Измайловой? Скажешь, потому что раскрасавица была первейшая? А вот и ошибешься ты, парень! Я, к примеру, Алке даже в хвост пристроиться не могу по красоте-то, да и толстая всегда была, ты ж небось помнишь, меня по телику видел, а? Небось еще в школу ходил тогда? Так вот, чтоб ты знал, хахали у меня никогда не переводились, в избытке всегда имелись, и теперь полно, хоть мне за семьдесят! Потому я и завидовать никому не завидую: у самой все есть. А эти… Нет, дорогуша, причина тут в другом: они все сидели, как мумии, только и делали, что хвастались, у какой портнихи какое платье пошили, а мужику оно надо, их платье? Ему, что под платьем, интересно! И опять ты, парень, ошибся, если подумал, что я про сиськи. Они какие-никакие, а у всех имеются. Другого у них под платьем не было: огонька! Задора не было! Все в платья да в приличия ушло. А для мужчины огонек – первейшее дело! Вот и не нужны они были никому, даже мужьям своим, только чесали языками: такая-сякая, головы кружит, поблядушка… Да и про меня такое ж говорили. Корова, мол, толстая, а мужики у ней не переводятся, так это потому, что она – я то есть – на передок слаба. Вроде как даю без разбора… А чего еще сказать синим чулкам этим, которых ни один мужик, включая мужа, оприходовать не хочет? Только других поливать и остается! Это все от дурости бабской. Я Алку никогда не осуждала, что у нее там было, с кем было – не мое дело. Сама эти бабские грязные языки и тухлые мозги ненавижу.

– А что было? – осторожно поинтересовался Кис.

– Ну, увлекались ею разные. Она, может, тоже – не знаю. Видали ее иногда в обществе то того, то другого.

– А муж как же?

– А он какой-то отвлеченный был. Я тогда-то и слов таких не знала, а сейчас вот думаю, вспоминая: а не «голубой» ли был? То ли у него до другого места интерес имелся, то ли и впрямь в облаках витал, ничего не видел… Хотя Алкиных поклонников выдаивать он умел, ему всегда для кино условия создавали по первому классу. Только такая романтичная особа, как Алка Измайлова, могла влюбиться в такого хмыря, как Сергеевский.

– Хорошо, пусть не с вами лично, – упрямствовал Кис, – но могло ли быть что-то такое темное, что связывало всех этих людей между собой?

– Ты как скажешь, парень! Темное, оно всех связывало. Все чего-то где-то накрутили. Да я особо никогда не вникала, не в моих привычках в чужие дела соваться, в своих бы разобраться! Да ты чего имеешь в виду-то?

– Не знаю, какие-то грехи…

– Уж не на групповуху ли намекаешь?

– А что, была?