Роль морских сил в мировой истории

Таковы были главные результаты Войны за испанское наследство, «самой значительной войны, свидетелем которой стала Европа после Крестовых походов». В этой войне основные задачи решались на суше, в ее ходе два величайших военачальника всех времен (автор пристрастен. Евгений Савойский потерпел поражение от Виллара при Денене, а после битвы при Мальплаке в 1709 году, официально выигранной Мальборо и Евгением Савойским, тяжело раненный Виллар писал Людовику XIV: «Если Бог даст нам еще одно такое поражение, то противники Вашего Величества будут уничтожены». Французы, имея 90 тыс., потеряли 14 тыс., а англо-австро-голландская армия, насчитывавшая 117 тыс., потеряла 25–30 тыс. – Ред.) – Мальборо и принц Евгений Савойский – участвовали в битвах, названия которых известны даже тем, кто крайне редко читает историю. Это битвы при Бленхейме (Гохштедте (1704). – Ред.), Рамильи (Рамийи) (1706), Мальплаке (1709) и Турине (1706), (автор «совершенно забыл» французские победы: Фридлинген (1702), Гохштедт (1703), Денен (1712), победы в Испании. – Ред.). Между тем множество других способных военачальников отличились на других театрах войны, во Фландрии, в Германии, Италии и Испании. На море имела место лишь одна крупная битва, да и та едва ли достойна упоминания. Однако если взглянуть лишь на непосредственные и очевидные результаты войны в тот момент, то кто оказался в выигрыше? Франция, которая только и приобрела то, что посадила на испанский трон представителя династии Бурбонов? Испания, получившая короля Бурбона вместо австрийского претендента и сблизившаяся таким образом с Францией? Голландия с барьером из укрепленных городов, пришедшим в упадок флотом и измученным населением? Или, наконец, Австрия, которая, хотя и вела войну на деньги морских держав, приобрела такие территории с выходом к морю, как Нидерланды и Неаполь (Южную Италию)? Были в выигрыше те, кто вовлекались все более и более в войну исключительно на суше и стремились к все большим территориальным приобретениям, или, скорее, Англия, которая действительно оплачивала эту континентальную войну и даже участвовала в ней своими войсками? Ведь одновременно она строила военный флот, укрепляя, расширяя и защищая свою торговлю, захватывая территории для базирования флота – словом, наращивая свою морскую мощь за счет морской мощи своих соперников, как союзников, так и противников. Внимание к росту морской мощи Англии не означает недооценки выгод других. Их выгоды лишь подчеркивают несоизмеримый масштаб выгод Англии. Для Франции было выгодно иметь в тылу союзника, а не врага, хотя ее военный и торговый флот пришел в упадок. Испании было выгодно наладить союзнические отношения с такой динамичной страной, как Франция, после столетия политической смерти, и она сохранила значительную часть своих владений, которые могли быть утрачены. Голландии было выгодно получить надежные гарантии прекращения французской агрессии – и Бельгия попала в распоряжение сильного, а не слабого государства. Австрии, несомненно, было выгодно не только препятствовать, главным образом за счет других, экспансии своего традиционного противника (Франции), но и получить также такие территории, как Сицилия (в 1720 году Австрия Сицилию заполучила, обменяв ее на Сардинию у Савойского герцогства. – Ред.) и Неаполь, которые, при условии мудрого правления, могли стать основой создания внушительной морской мощи. Но ни одна из этих выгод в отдельности, ни все они, вместе взятые, не шли ни в какое сравнение (ни по масштабу, ни, в меньшей степени, по основательности) с выгодой приобретения Англией непревзойденной морской мощи. Ее наращивание началось в ходе войны Аугсбургской лиги (1688–1697), а завершилось и закрепилось в ходе Войны за испанское наследство. Благодаря морской мощи Англия контролировала важнейшие торговые пути в открытом море, располагала военным флотом, не имевшим себе равных, а другие страны, обескровленные войной, и не могли его иметь. Ее флот теперь владел базами во всех спорных районах морской акватории. Хотя Англия еще не приобрела Индию, подавляющее превосходство в численности и боеспособности флота позволяло ей контролировать пути морского сообщения других стран в упомянутых богатых и отдаленных районах и навязывать свою волю в решении любого из конфликтов, возникающих между торговыми факториями различной национальной принадлежности. Торговый флот, обеспечивший англичанам процветание, а союзникам Англии боеспособность в ходе войны, хотя и подвергался нападениям и преследованию со стороны неприятельских крейсеров (на что Англия в условиях возложенной на нее ноши ведения войны могла реагировать лишь частично), начал рывок в новую жизнь, когда война закончилась. Во всем мире народы, измученные своей долей общих военных испытаний, стремились вернуться к благосостоянию и мирной торговле. Но не было ни одной страны, столь же обеспеченной, как Англия, ресурсами, капиталом и флотом, чтобы способствовать извлечению выгод из всех предприятий, при помощи которых осуществлялся обмен товарами (законными или незаконными средствами). В ходе Войны за испанское наследство упорно созидались не только флот, но торговля Англии – благодаря ее собственному искусству государственного управления и ослаблению других стран. И в тогдашних опасных условиях, когда моря бороздили некоторые из наиболее дерзких и неугомонных крейсеров, какие когда-либо посылала Франция, боеспособность английского военного флота все же обеспечивала более безопасное торговое мореплавание, а также привлечение к службе на торговых судах большего числа людей. Британские торговые суда, лучше защищенные, чем голландские, приобрели репутацию более надежных перевозчиков грузов. Естественно, перевозка товаров и грузов все больше перемещалась в распоряжение англичан, в то время как практика предпочтения найма их торговых судов, однажды внедрившись, имела все шансы продолжить существование.