Роль морских сил в мировой истории

В весьма заметный и важный период мировой истории морская сила оказывала стратегическое влияние и имела вес, которые оценены не в должной мере. Сейчас уже невозможно располагать всем объемом знаний, которые необходимы для подробного отслеживания ее влияния на исход Второй Пунической войны (218–201 до н. э.). Но и косвенных свидетельств достаточно для обоснованного вывода о морской силе как решающем факторе. Точная оценка этого вопроса не может быть сформулирована на основе лишь тех характерных фактов этой войны, которые мы знаем, поскольку они, как правило, не отражают морские операции. Требуется также знакомство с подробностями общей истории флота, чтобы сделать из малейших косвенных свидетельств правильные выводы, опирающиеся на знание того, что было возможным в хорошо известные исторические периоды. Господство на море, каким бы оно ни было прочным, отнюдь не подразумевает, что одиночные корабли противника или небольшие эскадры не могли тайком выбираться из своих портов, пересекать более или менее освоенные пространства океана, совершать внезапные опасные нападения на незащищенные участки протяженной береговой линии, прорываться в блокированные гавани. Наоборот, история показывает, что такие вылазки всегда возможны, в определенной мере, для слабой из сторон, независимо от степени неравенства сил. Поэтому вовсе неудивительно, что в условиях полного господства на море (или в его преобладающей части) римского флота карфагенский флотоводец Бомикар на четвертый год войны, после сокрушительного поражения римлян в битве при Каннах, доставил на юг Италии 4 тысячи воинов и некоторое количество боевых слонов. Неудивительно и то, что на седьмой год войны он, избегнув столкновения с римским флотом у Сиракуз, вновь появился в Таренте, которым тогда владел Ганнибал. Неудивительно, что Ганнибал отправлял в Карфаген посыльные судна, и даже то, что он в конце концов благополучно добрался до Африки со своей поредевшей армией. Ни один из этих фактов не свидетельствует о том, что власти Карфагена могли по своему желанию оказывать Ганнибалу морем постоянную поддержку, которую он, собственно, и не получал. Но эти факты вполне могут создать впечатление, что такая помощь могла оказываться. Следовательно, утверждение, что преобладание римлян на море оказывало решающее влияние на ход войны, нуждается в проверке установленными фактами.

Моммзен пишет, что в начале войны Рим господствовал на море. По какой-то причине или ряду причин это государство, в основном не морское, добилось превосходства над своим морским соперником во время Первой Пунической войны, превосходство, которое имело продолжение. В ходе Второй Пунической войны не было ни одного крупного морского сражения – обстоятельство, которое само по себе и еще более в связи с другими хорошо известными фактами указывает на превосходство, подобное тому, которое в другие исторические эпохи характеризовалось теми же чертами.

Поскольку Ганнибал не оставил мемуаров, мотивы, заставившие его совершить опасный и почти катастрофический поход по Галлии, а затем через Альпы, неизвестны. Однако его флот у побережья Испании, определенно, не был достаточно сильным, чтобы состязаться с римским флотом. Если бы это было не так, полководец мог бы последовать путем, которым двинулся на самом деле, по каким-то причинам, известным ему самому. Но если бы он переправился морем, то не потерял бы 33 тысячи из почти 60 тысяч воинов-ветеранов, с которыми начал поход.

В то время как Ганнибал совершал свой опасный поход, римляне отправили в Испанию часть своего флота с армией на борту. Морская экспедиция обошлась без серьезных потерь, и римская армия успешно высадилась к северу от Эбро, на линии коммуникаций Ганнибала. В то же время другая эскадра с войсками на борту была направлена на Сицилию. Вместе две эскадры насчитывали 220 кораблей. В районах боевых действий каждая из эскадр перехватила и разгромила (без особых затруднений) по эскадре карфагенян, о чем можно судить по мимолетному упоминанию об этих сражениях и что указывает на действительное превосходство римского флота.