Роль второго плана

Андрей Кивинов Роль второго плана

Не устану повторять, как прекрасна наша милиция. Даже если в этом и так никто не сомневается. Но особенно прекрасен участковый инспектор Вася Рогов, спящий сейчас на скамеечке в коридоре, подложив под щечку форменную кепочку с кокардой. В нем прекрасно все – лицо, тело, душа, обмундирование, торчащее исподнее. И даже храп, местами напоминающий фонограмму фильма «Юрский парк», по-своему трогателен. А если не обращать внимания на терпкий запах носок, вызывающий у посторонних легкий рвотный рефлекс, то хоть Спилберга вызывай – снимать про участкового психологическую драму. Я в отделе не посторонний, у меня Васин вид не вызывает никаких рефлексов, поэтому, убрав с прохода его хромовые сапоги, неспешно направляюсь в свой кабинет. На часах восемь тридцать, сегодня я явился на службу на час раньше обычного, подготовить к отправке кое-какие бумаги. Привычной суеты еще нет, в отделе почти никого, а те, кто есть, смотрят в дежурной части видик, сплетничают о кадровых перестановках в министерстве и о женщинах. Да вот Рогов, прикорнувший в прохладном коридоре после ночного дежурства. Комната отдыха участковым не положена, в отделе тесновато, приходиться использовать скамеечку. Паспортистка Тамара гремит ведрами в своей кладовой, готовясь вступить в неравный бой с накопившейся за сутки грязью. По утрам она подрабатывает уборщицей на пол ставки, основным же делом ее жизни является выдача паспортов трудящимся. Тамаре в районе полтинника, она веселая тетка, великолепно и с удовольствием ругающаяся матом. Как-то мой друг и любимый напарник Жора, маясь во время ночного дежурства от скуки, проник ко мне в кабинет и подвесил к люстре чучело мужчинки. Напугать решил. Думал, зайду утром и в штаны наложу со страху. Это ж не лень было набивать газетами мою старую куртку, брюки, натягивать на воздушный шарик парик, и водружать получившуюся конструкцию на люстру. Понимаю, Георгий натура творческая, а творчеству обязательно нужен выход, пускай даже такой, эксцентричный, но лучше б напарник по территории прогулялся, глядишь, ограбление какое-нибудь пресек. Я к подобным шуточкам давно привык и в обморок от них не падаю. В отличие от Тамары, по утрам моющей пол в наших кабинетах…Жора, видишь ли, про нее совсем забыл. Тамара, придя в сознание, высказала ему лучшее из своего многоступенчатого матерного запаса, и даже я, считающий себя знатоком в этой области, был искренне поражен ее мастерством. А что уж говорить о гражданах в коридоре, пришедших получать паспорта.

Кстати, прошедшей ночью по району дежурил именно Георгий, и, открывая сейчас дверь, я надеюсь, что в кабинете не ждет очередной сюрприз в виде, например, усопшей крысы на столе. Или петарды, привязанной к дверце сейфа. Любит напарник подобные «черные метки».

Меток не обнаруживается, на внутреннем фронте без перемен. Включаю автоответчик, подаренный отделу генеральным спонсором – частным предприятием «Снежок», безвозмездно, по договоренности с завхозом Гасановым, арендующим один из наших кабинетов. «Снежок» промышляет торговлей удобрениями и бытовой химией, иногда подкидывая нам на бедность бензин для машин, электробытовую технику и алкоголь к праздникам. Появились предприниматели не так давно, но мы уже ощутили их искреннюю заботу и любовь.

Ответчик щелкает, и я слышу собственный мягкий баритон. «Набран несуществующий номер, но если вы все же хотите что-либо сказать, можете сделать это после сигнала. Спасибо. Пи-и-и-и… Алло! Алло! Это Лабудянский Вениамин, здравствуйте. Я завтра хотел подъехать, в удобное для вас время. Я позвоню в десять утра. Спасибо.»

– Пожалуйста, – отвечаю я, проматываю ленту дальше, и, убедившись, что накануне вечером и сегодня ночью кроме Лабудянского мою персону никто не беспокоил, ставлю аппарат в режим ожидания. Обычно сообщений гораздо больше, но вчера я засиделся до десяти и отвечал на звонки лично.