Ролан Барт. Биография

Беседа с Пинтаром прошла с огромным успехом; он полностью принял мои предложения, сделал очень умные замечания, безо всяких оговорок и даже с некоторым энтузиазмом, что меня очень воодушевило; помимо всего того, что полагается по теме, он считает, что это могла бы быть новая работа, которая выразит новое направление (академической) критики; ничто не могло доставить мне большего удовольствия; ты знаешь, что я придаю большую методологическую важность этим исследованиям и что природа современной критики в том, что она должна, как я полагаю, меньше описывать и меньше объяснять, быть более феноменологической, чем логической, и больше заниматься самим произведением, его органическим образованием, постоянными очертаниями духовного мира, которые оно открывает, больше чем его источниками и окружением, социологическим или литературным[348].

Захватывающая программа имманентной критики, отчасти унаследованная от Бодлера, но актуализированная, уже предвосхищает эту эпоху. Требуя серьезного научного подхода к занятиям, его руководитель при этом позволял ему свободно развивать постепенно складывающийся описательный метод, который отдает все место текстам и отходит от контекстов. Тысячи карточек, накопленных со времен Сент-Илера, Барт дополняет теперь многочисленными библиографическими данными, свидетельствующими о его чтении специализированной литературы. Картотека начинает делиться на темы: «Мигрень», «Тело», «Ходьба», «Франция», «Единство». Некоторые из них послужат заголовками разделов для «Мишле».

Несмотря на занятость в университете, Барт не отказывается от желания заниматься журнальной литературной критикой в том виде, как он начал ее практиковать в Existences. Возможность быстро представилась, когда он познакомился с Морисом Надо́ в июне 1947 года. Впервые он встретил его у своего друга Фурнье, чей туберкулез, не совсем долеченный после Лейзина, заставил его поселиться в деревне. Вместе с женой Жаклин Фурнье снимает дом в Суази-су-Монморанси, где принимает своих друзей-троцкистов и всех остальных. Знакомство не было случайным. Об оригинальности и глубоко литературном темпераменте Барта Фурнье очень тепло отзывался Морису Надо́, который возглавлял в это время литературный раздел в Combat, работая бок о бок с Камю и Паскалем Пиа. Жаклин, сопровождавшая мужа в Лейзине, тоже была очарована умом Барта[349]. В этот день они в основном говорили о Мишле, и Надó предложил ему написать статью. Погруженный в диссертацию, Барт хочет оставить Мишле для научных исследований и предпочитает продолжить писать о современной литературе; начало было положено размышлениями о «Постороннем». По совету Фурнье, он послал Надó заранее, еще до их знакомства, статью о белом письме и морали формы, но тот посчитал ее слишком сложной для журнала, поэтому не опубликовал и даже потерял[350]. На этот раз Барт предложил «Нулевую степень письма», которая будет опубликована 1 августа, незадолго до его отъезда в Румынию. За ней последует несколько других, которые по большей части будут воспроизведены в книге 1953 года, за исключением статьи «Надо ли уничтожить грамматику?», отвечающей на критику, которую ему адресовали читатели после прочтения августовской статьи и нескольких рецензий[351].

«Морис Надо́, которому я обязан самым главным – дебютом» [352]